ВОВЛЕЧЕНИЕ АКТИВНЫХ ГРАЖДАН В ПРОЦЕСС

ОБЩЕСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ В ЯПОНИИ

Замогильный С. И., Ставропольский Ю. В. (Саратов)

Аннотация: в двадцатые годы ХХ века японское государство

стало обращать свое внимание на бедных в качестве составляю‐

щей собственной политической линии, направленной против ради‐

кализма. Существуют многочисленные группы социального обеспе‐

чения, которые номинально независимы, но ими жестко руководит

министерство социального обеспечения, используя свои полномо‐

чия, зафиксированные в гражданском кодексе 1896 года. Однако

политика социального обеспечения разрабатывалась для кон‐

троля за тем, чтобы не разбудить осознания собственных прав.

Всюду, где возможно, японское государство старается осуще‐

ствить свой контроль над требованиями прав, если не удается

полностью предотвратить подобные требования. Существуют

свидетельства процесса неформального скрининга и борьбы бюро‐

кратов за восстановление утраченного контроля. В девяностые

годы Япония продемонстрировала усиление собственной привер‐

женности международному режиму обеспечения прав человека. В

контексте более широких политических изменений, можно утвер‐

ждать, что к началу XXI века границы между обществом и госу‐

дарством стали определены четче, нежели когда‐либо прежде,

ближе к европейскому пониманию.

Ключевые слова: государство, общество, Япония, социальное,

обеспечение, права, политика, бюрократия, административный,

управление.

В статье 35 гражданского кодекса Японии 1896 года преду‐

сматривалось создание коммерчески выгодных организаций, од‐

нако никаких структур, не нацеленных на извлечение прибылей,

не предполагалось. Тем самым отрицалась законность групповых

общественных интересов, и стимулировалось создание нефор‐

мальных групп, которые, к примеру, не могли открывать соб‐

ственный счет в банке. Решение вопросов, связанных с образова‐

нием юридических лиц, оставлялось на усмотрение компетентно‐

го министерства, перед которым юридическое лицо было подот‐

четно, и чьи административные директивы оно обязано было ис‐

полнять. Таким образом, при том, что определенному элементу

гражданского общества было дозволено появиться на свет, он

пребывал под строгим контролем со стороны бюрократии.

Подобная размытость границ между государством и обще‐

ством представляет более чем теоретический интерес. Политиче‐

ская жизнь Японии [3] содержит примеры того, как японское гос‐

ударство взаимодействует с негосударственными акторами, так

как во многих западных странах взаимодействовать непривычно,

и, вероятно, невозможно. Методы административного управле‐

ния, применявшиеся с целью оказания влияния на принятие ре‐

шений в сфере бизнеса на протяжении 1950–1960‐х гг. хорошо

известны.

Основным постулатом индустриальной политики в конце XIX

века было то, что не следует полагаться на рынок при выработке

оптимальных решений. Этот постулат оставался силен в пятиде‐

сятые годы ХХ века, и продолжает оказывать свое влияние до сих

пор. Министерство экономики, торговли и промышленности Япо‐

нии (METI) заявляет о том, что сохраняется потребность в прове‐

дении индустриальной политики, направленной на развитие ос‐

новополагающих условий, необходимых для установления суще‐

ственного равновесия между спросом и предложением, которое

выполняет координирующую функцию. Не следует полагаться на

рыночные силы при решении главных проблем Японии, прежде

всего, проблемы дефляции. Министерство экономики, торговли и

промышленности Японии (METI) должно стать штурманом, уско‐

ряющим прогресс японской экономики в XXI веке.

Важную роль в предоставлении и распределении социального

обеспечения играют неоплачиваемые добровольцы минсэйин.

Японское правительство официально нанимает на работу 15 000

чиновников социального обеспечения. При этом 190 000 минсэй‐

ин, как правило, пенсионеры, помогают социальному обеспечению

престарелых, малоимущих, инвалидов и неполных семей.

Такая система сложилась в двадцатые годы ХХ века как спо‐

соб профилактики радикализации сознания, а, в особенности, как

способ профилактики недовольства среди низших классов. В то

время государство стало обращать свое внимание на бедных в ка‐

честве составляющей собственной политической линии, направ‐

ленной против радикализма. Однако политика социального обес‐

печения разрабатывалась для контроля за тем, чтобы выплаты по

социальному обеспечению не поощряли бездельников, чтобы из‐

бежать страшного зла чрезмерной помощи, ни в коем случае не

разбудить осознания собственных прав.

Мобилизация страны на войну в 1938 году поставила систему

социального обеспечения под жесткий контроль государства, а

после окончания войны, несмотря на смену названия на минсэйин,

снова приняли прежних служащих. Это была группа представите‐

лей местной знати, у которой практически отсутствовала какая‐

либо мотивация к отказу от прежних морализаторских и ограни‐

чительных методов. Система продолжала развиваться, но отно‐

шение оставалось неизменным.

Сам по себе низкий уровень социального обеспечения гово‐

рит скорее в пользу стремления ограничивать чрезмерную по‐

мощь, чем в пользу стремления облегчить доступ к пособию. Бо‐

лее того, минсэйин представляют собой лишь одну из множества

групп волонтеров, контролируемых государством, и существую‐

щих на границе между государством и обществом. Существуют,

например, 140 000 уполномоченных по социальному страхованию

и 52 000 работников реабилитации. Помимо них также существу‐

ют многочисленные группы социального обеспечения, которые

номинально независимы, но ими жестко руководит министерство

социального обеспечения, используя свои полномочия, зафикси‐

рованные в гражданском кодексе 1896 года [4].

Центральным понятием послевоенной японской конституции

стало понятие прав человека. В конце 1940‐х гг. в целях распро‐

странения представлений о правах человека в Японии были учре‐

ждены уполномоченные по гражданским свободам дзинкэн ёго

иин. Однако, во многом дзинкэн ёго иин играли по отношению к

правам человека такую же точно роль, какую минсэйин играли по

отношению к социальному обеспечению. По своему возрасту, полу

и классовому происхождению [1] они аналогичны друг другу и, за

редчайшими исключениями, их деятельность была в малой степе‐

ни направлена на стимулирование осознания гражданами соб‐

ственных прав и ни в коем случае не направлена против государ‐

ства, но скорее на умиротворение и на управление требованиями

гражданских прав. Это типично для политики в области прав че‐

ловека в послевоенной Японии. Всюду, где возможно, японское

государство старается осуществить свой контроль над требовани‐

ями прав, если не удается полностью предотвратить подобные

требования.

Крупнейшая и наиболее радикально настроенная среди групп,

заявляющих о своих правах, японская Лига освобождения бураку

(Buraku Liberation League) сумела привлечь к себе внимание прави‐

тельства и в 1970–1980‐х гг. получила 134 млрд. долларов государ‐

ственного финансирования [5]. Однако параллельно шел процесс,

направленный на поиск вариантов встраивания Лиги в админи‐

стративные структуры, а также была предпринята сознательная

попытка создания более уступчивой альтернативы Лиге в лице

движения Дова. Это коалиционная инициатива снизу, выступающая

в поддержку развития мультикультурализма и прав человека.

Главным образом по причине собственной радикальной

идеологии Лига проявила сопротивление попыткам инкорпори‐

ровать ее в административные структуры. В девяностые годы

возникли опасения в связи с тем, что, вслед за произошедшим в

Европе коллапсом того, что принято было считать реально суще‐

ствующим социализмом, радикальное ядро Лиги освобождения

бураку скроется, бросив Лигу на произвол государства. Этого не

произошло. Напротив, отмечались значительные перемены в по‐

литике прав человека.

В девяностые годы Япония продемонстрировала усиление

собственной приверженности международному режиму обеспече‐

ния прав человека. Были ратифицированы конвенции о правах

ребенка, о пытках, устранении дискриминации. Кроме этого, в

различные комитеты ООН был представлен ряд отчетов. Во внут‐

ренней политике произошла реализация нескольких инициатив,

свидетельствующих о том, что Япония наконец‐то стала всерьез

относиться к соблюдению прав человека. Прежде всего, прави‐

тельством было рассмотрено решение о необходимости учредить

Государственный комитет по правам человека взамен уполномо‐

ченных по гражданским свободам.

Дебаты по данному вопросу сосредоточились, главным обра‐

зом, на вопросе о том, где проходят границы между обществом и

государством. Японское министерство юстиции и его сторонники

проявили особенное нежелание в связи с вопросом о создании са‐

мостоятельной организации, наделенной полномасштабными

полномочиями вести расследования во всех сферах государствен‐

ной жизни, включая тюрьмы и больницы. Сообщество правоза‐

щитников, со своей стороны, настаивало на том, что только пол‐

ностью независимое учреждение, и никак не меньше, может соот‐

ветствовать стандартам ООН. Пока нет окончательной ясности в

том, как разрешится данный вопрос в дальнейшем, но очевидно,

что от его решения во многом зависят перспективы развития

гражданского общества в Японии. Имеются основания полагать,

что государство может дать задний ход, либо что, по крайне мере,

границы государства окажутся передвинуты.

В 1998 году в Японии был принят специальный Закон о не‐

коммерческих организациях, который изменил методы управ‐

ления организациями, представляющими гражданское обще‐

ство. Закон не только существенно ослабил контроль со сторо‐

ны государственной бюрократии над гражданским обществом

по сравнению с гражданским кодексом 1896 года, но также

вменил префектурам в обязанность лицензирование неком‐

мерческих организаций, при этом не прописав процедуру ли‐

цензирования. Тем самым, открываются возможности для ши‐

рокого многообразия применения закона на практике, что со‐

вершенно нетипично для страны, которая столь часто твердит

о своей однородности.

Высказываются сомнения в значимости данной правовой ме‐

ры. Принятию Закона о некоммерческих организациях трагиче‐

ским образом способствовало землетрясение в Кобэ, при ликви‐

дации последствий которого группы волонтеров [2] оказались

значительно эффективнее по сравнению с государственными ор‐

ганизациями, а также изменения в электоральной системе и в

структуре политических партий, ослабившие хватку либерально‐

демократической партии и бюрократии.

Существуют свидетельства того, что бюрократия играет ак‐

тивную роль в процессе регистрации, что подтверждает наличие

процесса неформального скрининга и борьбу бюрократов за вос‐

становление утраченного контроля. Однако, если взвесить эти

перемены в контексте более широких политических изменений,

таких как обсуждение создания Государственного комитета по

правам человека, то можно утверждать, что к началу XXI века гра‐

ницы между обществом и государством стали определены четче

нежели когда‐либо прежде, ближе к европейскому пониманию,

хотя по‐прежнему не совсем там и не вполне четко.

Литература

1. Chan‐Tiberghien J. Gender and Human Rights Politics in Japan:

Global Norms and Domestic Networks. Stanford: Stanford University

Press, 2004. 236 p.

2. Haddad M. A. Politics and Volunteering in Japan: A Global Per‐

spective. New York: Cambridge University Press, 2007. 236 p.

3. Hayes L. D. Introduction to Japanese Politics. New York:

Routledge, 2017. 302 p.

4. Lonholm L. The Civil Code of Japan. New York: Forgotten

Books, 2018. 348 p.

5. Neary I. The Buraku Issue and Modern Japan. New York:

Routledge, 2015. 272 p.

THE INVOLVEMENT OF ACTIVE CITIZENS INTO THE PUBLIC CONTROL

PROCESS IN JAPAN

S.I. Zamogilny, J. V. Stavropolsky (Saratov)

Abstract: in the twenties of the twentieth century, the Japanese gov‐

ernment began to turn its attention to the poor as part of its own political

line against radicalism. There are numerous social security groups that

are nominally independent, but they are tightly managed by the Ministry

of social security, using its powers enshrined in the civil code of 1896.

However, the social security policies have been designed to ensure that

the awareness of one’s rights is not awakened. Wherever possible, the

Japanese government tries to exercise its control over the claims of rights

if such claims cannot be completely prevented. There are evidences of an

informal screening process and those of the bureaucracy’s struggle to

regain control. In the 1990s, Japan demonstrated its increased commit‐

ment to the international human rights regime. In the context of broader

political changes, it can be argued that by the beginning of the twenty‐

first century the boundaries between society and the state have become

clearer than ever before, closer to the European understanding.

Keywords: state, society, Japan, social, security, rights, politics, bu‐

reaucracy, administrative, control.