150

СОЦИАЛЬНАЯ ОЦЕНКА ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА КАК УСЛОВИЕ

БЕЗОПАСНОСТИ КОРРУПЦИОНЕРА

Ноянзина О. Е., Эбелинг Э. О. (Барнаул)

Аннотация: доклад посвящен оценке социального восприятия

вины коррупционеров: как дающих, так и принимающих взятки. На

основе применения метода деревьев решений сделаны предсказания

в отношении социальных оценок вины как взяточников, так и

взяткодателей. Эмпирической основой доклада послужили данные

социологического опроса населения городов и сел Алтайского края

(2018, n = 1073) в возрасте 15–75 лет. Сделан вывод, что чем боль‐

ше размер взятки, больше доход респондента и актуальнее для

него опыт взяткодательства, тем более он склонен «переклады‐

вать» вину за факт коррупции на получателя неформальных благ.

Если опрошенный не имеет опыта дачи взяток, дарения подарков,

или их сумма невелика, не наносит существенного ущерба бюдже‐

ту домохозяйства, факт взятки расценивается как спровоциро‐

ванный обеими сторонами. В целом же, социальное порицание кор‐

рупционеров в обществе не столь ярко выражено, население вполне

толерантно относится к фактам дачи взяток, использованию

личных связей для ускорения или более качественного получения

государственных и муниципальных услуг, что, на наш взгляд, слу‐

жит фактором безопасности взяткодателей и взяточников, как в

правовом, так и в социально‐психологическом смысле.

Ключевые слова: гражданское общество, коррупция, взятка,

вина коррупционера, социальное восприятие.

Публикация подготовлена при финансовой поддержке гранта

РФФИ №17‐33‐00049 «Институциональное и межличностное дове‐

рие как социальный капитал развития гражданского общества в

современной России» (2017–2019).

Коррупция – это комплексное и многофакторное явление,

имеющее множественные причины и последствия, поскольку она

может принимать разнообразные формы и функционирует в раз‐

ных контекстах. Явление коррупции охватывает спектр событий

от одиночного акта «платежа» (взятки), запрещенного законода‐

тельно, до эндемичной дисфункции политической и экономиче‐

ской систем. Проблему коррупции можно рассматривать как

структурную проблему политики или экономики, или же, как

151

культурную и индивидуальную моральную проблему. Определе‐

ние коррупции варьирует в широких рамках от «неправильного

использования публичной власти» и «морального разложения» до

жестких правовых дефиниций коррупции как акта подкупа госу‐

дарственного или муниципального служащего и передачи мате‐

риальных ресурсов. В соответствии с этим изучение коррупции

может быть как мультидисциплинарным и затрагивающим как

универсальные теоретические модели, так и связанным с описа‐

нием одиночных коррупционных актов. Некоторые авторы пред‐

лагают рассматривать коррупцию как проблему политической,

экономической, культурной или моральной отсталости, однако

она имеет место в совершенно разных обществах и очевидно не

имеет «быстрого» решения. Transparency International в своих из‐

даниях указывает на то, что борьба с коррупцией должна вклю‐

чать в себя трансформацию публичных программ, реорганизацию

правительственных структур, усиление законодательства, акти‐

визацию гражданской активности и создание гражданских инсти‐

тутов противодействия коррупции, однако все этим меры должна

быть поддержаны как «сверху», так и «снизу» и сопровождаться

изменениями на всех уровнях [6]. Более того, в развитых странах

коррупция не исчезает, а только лишь принимает новые

формы [3].

В связи с этим, даже ощущение гражданами «коррупционно‐

сти» происходящего, возникновения ситуации вымогательства

или тупиковой ситуации, при которой лишь нелегальные практи‐

ки помогут найти выход, является свидетельством распростра‐

нённости не только коррупционного поведения, но и соответ‐

ствующих характеристик общественного сознания.

Следующий блок вопросов был направлен на выяснение со‐

циальных установок по отношению к самому факту взятки и

участниками этого процесса. Любое проявление взяточничества –

это преступление против государства или общества. Согласно

данным Левада‐центра, большинство граждан России не считает

взяточничество преступлением: более половины опрошенных лиц

сами хотя бы раз давали взятку должностному лицу. Хотя отме‐

тим, что этот вид преступлений наказывается штрафом. Его раз‐

мер составляет от 60 до 80‐кратной суммы взятки. Дополнительно

осужденное лицо утрачивает право занимать прежнюю долж‐

ность. Предусмотрено и иная мера: лишение свободы на срок от 5

до 10 лет с взысканием штрафа в размере 50‐кратной суммы

взятки.

152

Некоторые авторы (см., например, А. Левинсон, Л. Борусяк)

отмечают, что иногда взятка участвует в разрешении конфликта

ценностей. Например, ценность жизненного успеха близких,

прежде всего детей, оказывается выше ценности жить правильно

и поступать по закону. Слова «взятка» и «коррупция» содержат

разную меру осуждения. О взятке как о деянии вынужденном и, в

общем, простительном говорят, имея в виду себя дающих. Кор‐

рупция – это уже преступление, она непростительна, это говорит‐

ся о берущих. Взятки, которые дают люди, возмущают, когда гово‐

рят о тех, кто их открыто вымогает или создает ситуацию, когда

без денег проблему решить невозможно. Но если люди сами ре‐

шают, давать или не давать, сами добиваются желательных ре‐

зультатов, то бытовая коррупция воспринимается как вполне до‐

стойное, разумное и правильное поведение [1].

Дискуссии по этому поводу имеют длительную историю. Так,

например, в рамках анализа практик «подарков» и иных обменов

Malinowski (1922), Mauss (1990) и Sahlins (1972) [4, 5, 7] разработа‐

ли теоретические рамки для современных этнографов. В частно‐

сти, описан набор практик, распространённых в Китае и имеющих

название «гуанхи», что означает «социальные отношения» или

«социальные» связи (Yang 1989, 1994) [8, 9, 10], которые пред‐

ставляют собой обязательства взаимопомощи по широкому кругу

общественных отношений между двумя партиями, группами, ос‐

нованные по принципу знакомства. Мотивация практик дарения

или материальных компенсаций лежит в характере отношений

между двумя группами. Подчиняющиеся этому правилу живут в

системе обязательств дарения, получения и «отдарков», которая

воспринимается как правильная, а избегание этой системы вос‐

принимается как «потеря лица» в глазах окружающих. Более того,

участник гуанхи чувствует себя обязанным помогать другим в

ракурсе личного интереса, имея ввиду различные материальные

выгоды [11, 12]. В Китае дарение подарков не является обяза‐

тельным в некоторых контекстах, однако выступает в качестве

легитимизации решения о смене работы, повышении, и даже при‐

обретении определенной пищи и товаров в целях получения,

например, лучшего образования. Друзья, соседи и коллеги для ки‐

тайцев выступают в качестве ресурса для получения товаров и

услуг.

В России схожий набор практик носит название «блат» и

представляет собой использование личных связей и неформаль‐

ных контактов для получения товаров и слуг в короткие сроки и в

153

обход формальных процедур. Так, например, А. Леднева [2] отме‐

чает, что блат принимает разнообразные формы, основанные на

взаимной выгоде, в рамках которой личные связи дружбы или

родства создают моральные обязательства помогать друг другу и

формируют соответствующий имидж.

Целью данного доклада является рассмотрение особенностей

социального восприятия вины взяточников и взяткодателей, эм‐

пирической основой послужили данные социологического опроса

населения (личное интервью на основе полуструктурированной

анкеты) городов и сел Алтайского края (2018, n = 1073) в возрасте

15–75 лет, среди них: 43,1 % жителей городов (из них 40,7% –

мужчин и 59,3% женщин) и 56,9% жителей сел (из них 47% – муж‐

чин и 53% женщин) Алтайского края.

Итак, несмотря на то, что отношения блата утеряли былую

значимость в настоящее время, да и слово перестало употреблять‐

ся с прежней регулярностью, использование личных контактов и

неформальных процедур продолжает быть предпочтительным и

эффективным способом решения проблем. Сказанное подтвер‐

ждают и результаты нашего исследования: несмотря на то, что

более половины опрошенных (54,5%) считают виноватыми в рав‐

ной мере и взяткодателя и получателя взятки, чаще виноватым в

коррупционной ситуации воспринимается тот, что берет взятки

(32,9%), чем дающий их (4,6%), а 8% жителей Алтайского края

затруднились определить, кто виноват во взяточничестве.

Прогноз распределения вины участников процесса дарения /

приема взятки построен на основе метода деревьев решений и

уже на первом этапе классификации продемонстрировал зависи‐

мость суждений от оценок уровня социального и экономического

развитии в регионе: так, среди считающих Алтайский край регио‐

ном благополучным, меньше тех, кто в равной мере распределяет

вину взяточника и взяткодателя, больше склоняясь к неопреде‐

ленным оценкам. На втором этапе классификации выявлена до‐

стоверная зависимость оценок всех, кто однозначно не готов

назвать Алтайский край богатым благополучным регионом от

уровня дохода домохозяйства: чем выше размер дохода, тем чаще

в получении взятки, подарка винят получателя, при этом, как по‐

казал третий этап классификации, сельчане чаще обвиняют полу‐

чателя взятки, горожане достоверно больше склоняются к равно‐

значному распределению вины как дающего, так и получающего

неформальную компенсацию (рисунок 1).

154

Рис. 1. Дерево предсказаний для оценок вины коррупционеров

Интересным нам показалось и проследить оценку морально‐

го и этического аспекта коррупции в связи с опытом коррупцион‐

ной деятельности опрошенных. Отметим, что имеющие опыт дачи

взяток немногим более достоверно склонны винить ее получате‐

ля в самом факте совершения коррупционной сделки: если взя‐

точника виноватым считают 35,7% никогда не дававших взятки,

то среди имеющих такой опыт мы зафиксировали уже 42,1% оце‐

нок вины взяточника и меньшую склонность к разделению вины в

коррупционной ситуации между ее участниками (42,1% дававших

взятку и 55,6% не имеющих такого опыта).

155

Чем больше размер взятки, тем достоверно выше оценивает‐

ся вина ее получателя: при сумме взяток свыше 3000 рублей рас‐

тут оценки вины взяточника, и снижается доля тех, кто полагает

вину всех участников процесса равнозначной. Во всех взятках, не

являющимися мелкими, по мнению опрошенных, однозначно ви‐

новат тот, кто получил денежное или иное материальное возна‐

граждения, а дающий взятку скорее превращается в лицо потер‐

певшее, и степень его вины нивелируется. Помимо этого, с увели‐

чением уровня доходов домохозяйства, достоверно растет и сте‐

пень вины получателя взятки: чем больше зарабатывает семья

взяткодателя, тем менее он склонен обвинять себя в фактах взя‐

точничества, дарения им подарков или совершения неформаль‐

ных платежей.

Таким образом, чем больше размер взятки, чем больше доход

респондента и чем актуальнее для него опыт взяткодательства,

тем более он склонен «перекладывать» вину за факт коррупции на

получателя неформальных благ. Если опрошенный не имеет опы‐

та дачи взяток, дарения подарков, или их сумма невелика, не

наносит существенного ущерба бюджету домохозяйства, факт

взятки расценивается как спровоцированный обеими сторонами.

В большинстве случаев общественное порицание вызывают и

те, кто дает взятки и те, кто их берет, около четверти жителей

края осуждают только тех, кто получает взятки, а 9,3% жителей

края не осуждают ни тех, ни других, на последней позиции по чис‐

лу выборов меньше всего осуждения получают берущие взятки, а

не те, кто их дает. Осуждение взяточников и взяткодателей, его

направленность достоверно связано с размером доходов домохо‐

зяйства: чем ниже доход домохозяйства, тем выше уровень осуж‐

дения как дающих, так и берущих взятки, работники государ‐

ственных и муниципальных учреждений (ГУПов и МУПов) преоб‐

ладают среди тех, кто осуждает и взяточников, и взяткодателей,

также как и работники частных предприятий и работники коопе‐

ративов. Достоверно наиболее толерантны к обеим сторонам кор‐

рупционного процесса работники частных предприятий. Обратим

внимание, что представители организаций некоммерческого сек‐

тора, на которых зачастую «возлагают надежды» органы государ‐

ственной власти и управления в части вовлечения в организацию

антикоррупционного просвещения в 50% случаев не осуждают

тех, кто дает взятки, а лишь тех, кто их берет;

Наиболее жёсткое отношение (осуждение и дающих, и беру‐

щих взятки) достоверно присуще руководителям высшего звена

156

(63,6%), бизнесменам (60%), а также служащим, техническим ис‐

полнителям (59,8%), а наибольшую терпимость к поступкам и тех,

и других проявляют специалисты (13,9%) и студенты (12,7%).

Имеет значение при формировании антикоррупционного миро‐

воззрения и уровень образования опрошенного: наиболее нетер‐

пимые оценки демонстрирует население края со средним общим

(54,3%) и средним специальным (52,4%) уровнем образования, а

наибольшую терпимость к берущим и дающим взятки – жители с

неполным общим образовательным уровнем (16,7%). Отметим,

что более жестких позиций придерживаются и жители сел края

(57%), а более лояльным отношением отличаются жители горо‐

дов (11,2%), также достоверно оценки жизни в регионе как благо‐

получной и богатой будут способствовать формированию терпи‐

мого отношению к фактам взяточничества как для берущих, так и

дающих подношения от 20,6% лояльных оценок считающих Ал‐

тайский край богатым развитым регионом до 5,7% тех, кто счита‐

ет край бедным и депрессивным. В целом при повторении тен‐

денций общей выборки в группах опрошенных с разным уровнем

информированности о проводимой в крае антикоррупционной

работе, отметим достоверную закономерность: чем выше уровень

информированности, тем выше нетерпимость к взяточничеству.

Полагаем, что отмеченные тенденции следует учитывать при

планировании профилактических мероприятий и антикоррупци‐

онного просвещения.

Литература

1. Левинсон А., Борусяк Л. «Знак уважения»: как россияне от‐

носятся к коррупции. [Электронный ресурс]: https://www.rbc.ru/

society/08/04/2019/5caaed259a7947a31a21c1cd (дата обращения:

02.02.2019).

2. Леднева А. В. Личные связи и неформальные сообщества:

трансформация блата в постсоветском обществе. // Мир России.

1997. №2. С. 89–106.

3. Girling J. Corruption, Capitalism and Democracy. London:

Routledge, 1997.

4. Malinowski B. Argonauts of the Western Pacific. New York:

Dutton & Co. Inc., 1961.

5. Mauss M. The Gift: The Form and Reason for Exchange in Ar‐

chaic Societies. London: Routledge, 1990.

6. Pope J. National Integrity Systems: The TI source book. Wash‐

ington DC: TI and EDI, 1997.

157

7. Sahlins M. Stone Age Economics. London: Routledge, 1972.

8. Yan Y. The Flow of Gifts: Reciprocity and Social Networks in a

Chinese Village. California: Standford University Press, 1996.

9. Yang M. M. H. The gift economy and state power in China // So‐

ciety for Comparative Study of Society and History. 1989. Vol. 31, no. 1.

10. Ноянзина О.Е., Гончарова Н.П., Максимова С.Г., Авдеева Г.С.

Современные вызовы безопасности: оценка риска подверженно‐

сти экстремистским и террористическим угрозам в условиях ре‐

гиональных социумов // NB: Национальная безопасность. 2012.

№1. С. 213–254.

11. Maximova S.G., Noyanzina O.E., Omelchenko D.A. Risk of social

exclusion and social security of the elderly age persons in Russian re‐

gions // Society and Security Insights. 2018. Т. 1. №1. С. 73–84.

12. Омельченко Д.А., Максимова С.Г., Ноянзина О.Е. Генерали‐

зованное (обобщенное) доверие в российских приграничных ре‐

гионах как показатель социальной безопасности // Society and

Security Insights. 2018. Т. 1. №2. С. 11–28.

SOCIAL PERCEPTION OF THE BRIBERY AS A CONDITION

OF CORRUPTOR’S SAFETY

Noyanzina O. E. (Barnaul)

Abstract: a paper describes the evaluation of the corruptor’s quilt:

as the givers as the receivers. Basing on the Decision tree method we ar‐

gued about social evaluations of the corruptor’s guilt. Sociological re‐

search among rural and urban population of the Altai region (2018, n =

1073) at the age of 15–75 years. Concluding, the higher the bribe amount,

respondent’s income and more relevant bribe experience, the more people

inclined to shift the blame for corruption to the receiver of informal

goods. If respondent has no bribe or making gifts experience, of gave only

«small» bribes, having no negative effect for the household’s budget, he /

she considers that the bribe is the guilt of both sides. In total, social blame

of corruptors is not evident in society, people are rather tolerant to

bribes, use of personal networks to accelerate or receive state or munici‐

pal services at the best level. All these may be considered as a factor of

legal and social‐psychological safety for corruptors, as the givers as the

receivers.

Keywords: civil society, corruption, bribe, corruptor’s guilt, social

perception.