БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

БЕЗОПАСНОСТЬ ИИНТЕГРАЦИЯ

ВСТРАНАХ АЗИАТСКОГО РЕГИОНА

SECURITY AND INTEGRATION IN ASIAN REGION

УДК 316.334.52

СОЦИАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ РЕГИОНАЛЬНЫХ

СОЦИУМОВ РОССИЙСКОГО ПРИГРАНИЧЬЯ:

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ИИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ

ФАКТОРЫ

Д.А. Омельченко, С.Г. Максимова, О.Е. Ноянзина

Алтайский государственный университет, Барнаул, Россия,

e-mail: omelchenko@edu.asu.ru, svet-maximova@yandex.ru, noe@list.ru

DOI: 10.14258/ssi(2021)3-01

Социальная безопасность вроссийских регионах определяется комплек-

сом глобальных иобщероссийских угроз иуникальными локальными опас-

ностями и рисками, проистекающими из особенностей географического,

социального-экономического и социокультурного развития, исторически

сложившихся особенностей социальных взаимодействий членов региональ-

ного сообщества. Приграничные регионы, как буферные зоны, находящиеся

между экономическими, политическими икультурными границами, имеют

свои особенности, актуальные для изучения вконтексте модернизации рос-

сийского общества, необходимости разработки дифференцированного под-

хода врегулировании регионального развития. Основываясь нарезультатах

комплексного научного исследования, включающего психосемантические

эксперименты и социологические опросы в шести приграничных регио-

нах России, авторы исследуют особенности восприятия актуальных рисков

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ № 19–011–00417 «Факторы

имеханизмы формирования доверия всистеме сохранения социальной безопасности впригранич-

ных регионах России».

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

14 № 3 2021

иугроз иего основные измерения, анализируют оценки условий обеспечения

безопасности, представляют модели индивидуальных иинституциональных

факторов социальной безопасности, среди которых ключевую роль играют

социально-демографические факторы, уровень материального благополучия

ичеловеческий капитал, атакже обобщенное иинституциональное социаль-

ное доверие. Авторы делают выводы отесной связи между уровнем социаль-

ной безопасности исоциальной дифференцированностью регионального со-

циума, неравномерном распределении рисков иугроз изначимых различиях

вобладании ресурсами (материальными инематериальными) для их прео-

доления как наиндивидуальном, так ина региональном уровне. Неудовлет-

ворительная ситуация собеспечением социальной безопасности вшироком

смысле обусловливает рост неудовлетворенности населения испособствует

«выталкиванию» наиболее активной его части изрегионального простран-

ства.

Ключевые слова: восприятие риска, психосемантика риска ибезопасно-

сти, социальный механизм обеспечения безопасности, обобщенное доверие,

институциональное доверие, приграничные регионы

SOCIAL SECURITY IN REGIONAL SOCIETIES

OFTHE RUSSIAN BORDERLAND:

INDIVIDUAL AND INSTITUTIONAL FACTORS

D.A.Omelchenko, S.G.Maximova, O.E. Noyanzina

Altai State University, Barnaul, Russia,

e-mail: omelchenko@edu.asu.ru, svet-maximova@yandex.ru, noe@list.ru

Social security in Russian regions is determined by a complex of global and

all-Russian threats and unique local dangers and risks arising from the peculiarities

of geographic, social, economic and socio-cultural development, historically devel-

oped features of social interactions of members of the regional community. Border

regions as buer zones between economic, political and cultural boundaries, have

their own characteristics relevant to examine in the context of modernization of the

Russian society, and needed to develop a dierentiated approach in the regulation

of regional development. Based on the results of a complex scientic research, in-

cluding psychosemantic experiments and sociological surveys in six border regions

of Russia, the authors analyze the peculiarities of perception of actual risks and

threats and their main dimensions, evaluate security conditions, present models of

individual and institutional factors of social security, among which the key the role

is played by socio-demographic factors, the level of material well-being and human

capital, as well as generalized and institutional social trust. e authors conclude

that there is a close relationship between the level of social security and social dif-

ferentiation of the regional society, uneven distribution of risks and threats, and

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

signicant dierences in the possession of resources (material and non-material)

to overcome them both at the individual and regional levels. e unsatisfactory

situation with the provision of social security in a broad sense leads to an increase

in the dissatisfaction of the population and contributes to the “pushing” of the most

active part of it from the regional spaces.

Keywords: risk perception, psychosemantics of risks and security, social mecha-

nism of security, generalized trust, institutional trust, borderland regions

Введение

Вопросы безопасности личности, государства, человечества в целом сегод

ня находятся напике актуальности как вполитической повестке, так ивнаучном

дискурсе. Несмотря напредпринимаемые усилия, количество угроз безопасности

постоянно увеличивается, тогда как существующие системы его обеспечения пока

недемонстрируют хоть сколько-нибудь удовлетворительного предвидения иопе

режения новых угроз. Уровень безопасности втом или ином обществе напрямую

зависит отпроисходящих внем процессов, отсложности искорости протекания.

Ксожалению, приходится констатировать, что объем безопасности быстро сокра

щается, государство как гарант осуществления основных прав, втом числе пообе-

спечению безопасности, справляется сосвоей ролью далеко невсегда, оно переста-

ет быть главным «поставщиком уверенности ибезопасности» (Панарин, Есимова,

2012). Однако и межгосударственное сотрудничество по вопросам безопасности

носит взначительной степени политизированный ифрагментарный характер, не

смотря наценность безопасности иналичие общих целей, современным государ-

ствам довольно трудно консолидировать свои интересы иразделить сферы влияния

иответственности (Swain, 2012).

Состояние исследований обезопасности, особенно обезопасности социаль

ной, характеризуется разобщенностью и «многоголосием», отсутствием единой,

методологически стройной и теоретически обоснованной концепции, показате

лей ииндикаторов, методов ипроцедур измерения иоценки. Нет единства мнений

ивотношении определения базового понятия — социальной безопасности, которое

понимается как «состояние защищенности социума отвызовов иугроз» (Р.Янов

ский, Г. Силласте), «стабильности иустойчивости социальной системы, находящей-

ся вграницах установившихся социальных норм, устойчивое состояние, оптималь-

ное удовлетворение потребностей, достойное качество жизни, создание условий

для развития личности» (О. Кашник, А. Брызгалина, М. Лига), «совокупность мер

ипрактических действий попредотвращению иминимизации угроз, защите целей,

идеалов, ценностей и интересов человека, семьи, страны и народа в социальной

сфере, развитие социальной структуры иотношений вобществе» (В.Н. Кузнецов,

В.К. Левашов). Анализ различных определений, представленных в научной лите

ратуре, позволяет обозначить некоторые общие моменты иосновные тенденции.

Это прежде всего единство статических (акцент наустойчивости истабильности,

важность порядка иналичия строгих норм для обеспечения безопасности) иди

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

16 № 3 2021

намических (стремление подстроиться под изменяющуюся реальность), точечных

ипроцессуальных аспектов, многообразие объектов — референтов безопасности

(личность, социальные общности, социальные институты) иих интересов, которые

невсегда совпадают (типичной оппозицией является согласование интересов лич

ности иобщества ввопросах обеспечения безопасности), единство целей исредств

осуществления (безопасность как идеал икак система мер).

Для современных подходов к концептуализации безопасности характерно

отношение ксоциальной безопасности как к«комплексной характеристике», «мно

гоплановому социальному явлению», «интегральному понятию», обозначающему

одновременно актуальное состояние защищенности отвнутренних ивнешних вы

зовов иугроз ипотенциал развития, наличие оптимальных условий функциониро-

вания социума. Многозначный имногомерный характер безопасности позволяет

выделять множество его отдельных аспектов или измерений, которые характери

зуются тесной взаимосвязью глобального илокального, всеобщего иуникального

(Daase, 2015). Мы согласны стеми авторами, которые считают, что социальную без

опасность необходимо рассматривать невабстрактно-гуманитарном плане, авкон-

тексте сегодняшней практики, поисков путей устойчивого безопасного развития

(Никулина, Колодиев, 2017). Импонируют нам и такие теоретические подходы,

вкоторых анализ безопасности представляет собой динамический процесс, внем

социальные агенты в поиске безопасности способствуют формированию и кри

сталлизации социальных идентичностей (в этом отношении значительный интерес

представляет рефлексивная теория социального порядка, понимание безопасности

как эмансипации), атакже подходы крассмотрению социальной безопасности как

безопасности «социетальной» и«человеческой», мыслимой вконтексте безопасно

сти социальных обществ сприсущим им социокультурным единством ипереносом

акцента сбезопасности государств набезопасность личности как основного рефе

рента (Bilgin, 2003; Шипунова, 2016). Таким образом, вотечественной изарубежной

социологии создана серьезная теоретическая, методологическая и эмпирическая

база для социологического анализа институтов, процессов, структур обеспечения

социальной безопасности региональных социумов, однако остается много концеп

туальных иметодологических, прикладных вопросов, требующих теоретического

осмысления. Между тем практически отсутствуют целостные икомплексные рабо

ты, посвященные прежде всего теоретико-методологическим проблемам социаль-

ной безопасности региональных социумов: системе категорий, технологиям, осо-

бенностям типологии, мотивации, динамики в сфере обеспечения безопасности

ит.д. (Ноянзина, 2013; Горбунова, Борисова, Максимова, 2019).

Методика исследования иосновные показатели

Постановка задачи о выявлении индивидуальных и институциональных

факторов социальной безопасности потребовала обращения к специализирован

ным методам, позволяющим вскрыть субъективные измерения и, содной сторо-

ны, получить индивидуальные оценки, ас другой — привести эти оценки кобщему

региональному знаменателю, дать эмпирическую «пищу» для анализа результатов

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

этого восприятия нетолько как индивидуального, но исоциально обусловленного

иконструируемого втом числе посредством коммуникативных средств продукта.

Методологическим подходом, в большей степени отвечающим задачам исследо

вания иобладающим репертуаром процедур иинструментов измерения, являлся

экспериментально-психосемантический подход, разрабатываемый А.Г. Шмелевым,

В.Ф.Петренко иих последователями иориентированный наанализ системы инди

видуальных значений иличностных смыслов, организованных вболее обобщенные

категории (конструкты), через призму которых индивиды воспринимают себя, дру

гих людей иявления социального мира (Петренко, 1982).

Процедура психосемантического эксперимента заключалась вшкалировании

респондентами спомощью семибалльных шкал списка угроз социальной безопас

ности почетырем показателям: оценки личной вероятности столкновения стеми

или иными опасностями (субъективная подверженность риску как определенному

событию жизни), оценки вероятности столкновения срисками иопасностями для

жителей региона (региональный риск), оценки степени опасности, тяжести послед

ствий реализации рисков и угроз, оценки степени личной защищенности/уязви-

мости иконтролируемости риска, возможности его избежать иуправлять смини-

мальными последствиями для жителей региона.

Подготовка инструментария и формирование списка оцениваемых рисков

осуществлялись наоснове предварительных экспертных оценок ианализа научной

литературы по проблемам социальной безопасности (исследования Ю.А. Зубок,

В.К. Левашова, М.Б. Лиги, Г.Г. Силласте, А.П. Альгина, С.И. Самыгина, Т.Н. Юди

ной, Д.К.Танатовой), что вцелом соответствовало логике, применяемой вобласти

исследования риска (risk perception studies), ипродолжало идеи концепции human

security всоциальных науках. Совокупность оцениваемых рисков иугроз включала

социально-экономические риски; риски для жизни издоровья, втом числе обуслов

ленные образом жизни, потреблением, качеством системы здравоохранения; соци-

альные риски, обусловленные снижением эффективности механизмов социальной

регуляции и контроля, дефектами социальной структуры, вызванными социаль

ным неравенством, поляризацией и напряженностью в обществе; политические

риски, включая риски, провоцируемые внешнеполитическими действиями; техно

генные итехнологические риски, втом числе связанные сраспространением ин-

формационно-коммуникационных технологий, экологические иприродные риски.

Анализ результатов проводился как наоснове первичных трехмерных данных (объ

екты оценки, шкалы иреспонденты), так ина усредненных данных, позволяющих

описать общую картину, релевантную для региона вцелом. Гипотезы исследования

тестировались спомощью дисперсионного, корреляционного, кластерного ифак

торного анализа. Последний являлся основным методом построения семантиче-

ских пространств, визуализирующих взаимосвязи между восприятием различных

рисков всетке координат, задаваемых основными измерениями.

Исследование проводилось вшести приграничных регионах весной — летом

2019 г. (в каждом регионе n = 100, квотная выбора, репрезентирующая население

региона поосновным социально-демографическим параметрам — полу, возрасту

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

18 № 3 2021

иместности проживания): Алтайском крае, Амурской, Оренбургской, Омской об-

ластях, Хабаровском крае, Республике Алтай. Возраст опрошенных (объединенные

данные) составил от16 до69 лет, средний возраст составил 38,8 года, медианный

возраст — 37 лет. Поселенческие характеристики опрошенных свидетельствовали

обольшем охвате исследованием жителей городов, заисключением двух регионов,

вкоторых удалось опросить значительное количество сельских жителей. Перекосы

враспределениях были связаны как соспецификой расселения населения потерри

тории, так ис технологиями опроса респондентов, посредством которых произво-

дился рекрутинг респондентов (онлайн-опрос).

Параллельно спсихосемантическими исследованиями вкаждом регионе про

водились социологические опросы населения (n=400 вкаждом регионе, возраст

опрошенных от18 до70 лет, онлайн-опрос скорректировкой квот пополу, возра

сту, месту проживания), входе которых измерялись субъективные оценки личной

безопасности во взаимосвязи с оценками социально-экономического положения

иоценкой выраженности ключевых проблем региона, социальным доверием исо

циально-демографическими характеристиками. Исследовались актуальное состо-

яние безопасности идинамика возникновения рисков угроз, различные виды до-

верия (обобщенное иинституциональное — кгосударственным иобщественным

институтам), субъективные оценки сформированных в регионе институциональ

ных условий для обеспечения исохранения социальной безопасности. Врезультате

анализа была разработана математическая модель, обосновывающая наличие кор

реляций между исследуемыми явлениями, позволяющих спрогнозировать уровень

субъективно воспринимаемой безопасности граждан, их отношение к политиче

ским решениям вобласти обеспечения социального порядка, региональной инаци-

ональной безопасности.

Таким образом, применение междисциплинарного подхода, психологических

исоциологических методов сбора методологий легло воснову комплексной оценки

социального механизма сохранения безопасности вприграничных регионах суче

том различий вих социально-экономическом развитии, особенностей региональ-

ных систем управления испецифики состава населения.

Результаты исследования

Восприятие социальных рисков: взаимосвязь и взаимообусловленность

различных измерений

Представим полученные результаты психосемантического исследования

вразрезе пяти измерений риска, акцентируя внимание нетолько насамих оцен

ках респондентов, но ина их соотношении. Так, целесообразно сравнить оценки

личной вероятности ивероятности наступления тех или иных рисковых событий

для других жителей региона, что может вывести нас наважную информацию отно

сительно недооценки, «невидимости» тех или иных рисков, их латентности. Оцен-

ки опасности логично проводить совместно соценками защищенности, поскольку

разница между ними представляет меру социальной тревожности, фрустрирован

ности отневозможности скрыть свою уязвимость отимеющихся вызовов иугроз,

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

атакже косвенно позволяет оценить субъективно оцениваемую жителями регио-

нов функциональность социальных институтов, отвечающих засоответствующий

аспект социальной безопасности.

Оценивая личную вероятность столкновения стеми или иными рисками, жи

тели приграничных регионов демонстрировали значительный оптимизм: среднее

значение подесятибалльной шкале составило всего 2,88 балла. Пять наиболее зна

чимых рисков, оценки покоторым были максимальными, учитывая «нулевые» от-

веты респондентов, обозначающие полное отсутствие вероятности, включали сле-

дующие утверждения: «стать жертвой халатности, некомпетентности специалистов

(врачей, учителей, чиновников ит.д.)» (среднее значение — 4,25 балла), «постра

дать вавтомобильной аварии» (3,75), «нанести вред здоровью некачественными,

синтетическими, генно-модифицированными продуктами» (3,71), «заболеть смер

тельной, неизлечимой болезнью» (3,65)

, «потерять источник дохода ине выпла-

тить кредиты, займы, попасть вдолжники кредитной организации (коллекторских

агентств)» (3,49). Наименее вероятными, помнению опрошенных, являлись риски

стать жертвой насилия, втом числе сексуального характера (2,21), стать жертвой

преследования пополитическим мотивам (из-за разделяемых взглядов, убеждений)

(2,19), стать одиноким, никому не нужным, отверженным (2,19), потерять связь

с миром, быть отрезанным от мирового информационного пространства (2,04),

стать объектом травли (издевательств, унижения) (2,00).

Оценки вероятности довольно существенно различались в зависимости

оттого, кто являлся объектом такой оценки — сам респондент или обобщенный

«житель региона». Во всех случаях личная вероятность оценивалась ниже, что ука

зывало наналичие необоснованного оптимизма, учитывая идентичность общих со-

циальных условий жизни (в целом оценки были довольно синхронными, коэффи-

циент корреляции Пирсона составил 0,7). Наибольшие расхождения наблюдались

порискам потери источника дохода иневыплаты кредитов, попадания вдолжники

коллекторских агентств, рискам одиночества иотверженности, потери жилья ира

боты (разница средних более 1,0 балла), риска алкоголизма инаркомании, психи-

ческих болезней (разница средних максимальна — 2,6 балла). Таким образом, уже

наэтом этапе анализа было понятно, что втех случаях, где риск был взначительной

степени связан сличными поведенческими стратегиями ипусть даже мнимой воз

можностью выбора, вероятность всегда оценивалась впользу самого респондента,

который представлял себя более волевым, успешным иответственным.

Рейтинг наиболее опасных возглавили риски заболеть смертельной или неиз

лечимой болезнью (среднее значение 6,35), пострадать вавиакатастрофе (6,24 бал-

ла), стать алкоголиком, душевнобольным (6,2 балла), стать жертвой теракта (5,97),

стать инвалидом, недееспособным (5,96). Различия воценках этих рисков несуще

ственны, это настоящие фобии, способные вызвать панику иповысить уровень со-

циальной напряженности.

Стоит учитывать, что эти оценки были даны доначала пандемии коронавируса вдекабре 2019 г.,

соответственно их можно интерпретировать только вконтексте прошлых «доковидных» социаль-

ных реалий.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

20 № 3 2021

Относительно неопасными можно считать ситуации, по которым средние

значения были минимальными, покрайней мере, ниже 4,5 балла. Так, помнению

респондентов, не так опасны риски, связанные с дискриминацией, нарушением

прав человека (средний уровень опасности — 4,48 балла), разглашением персональ

ной информации, фото, взлома аккаунта (4,36), преследованием пополитическим

мотивам (4,35), потери связи смиром, изолированностью отмирового информаци

онного пространства (4,27). Именно поним, атакже понекоторым другим, таким

как риск потери жилья и невыплаты кредитов, насилия, участия в уличных бес

порядках, мы необнаружили значимых различий порегионам исследования

, что

указывало наналичие некоторых общих закономерностей оценки, независящих ни

отместа проживания, ни, вероятно, откаких-либо других факторов. Низкие оцен

ки иих слабую дифференцированность можно трактовать двояко: содной сторо-

ны, они, вероятно, указывали надостаточно благоприятные социальные условия,

вособенности понекоторым рискам, покоторым мы могли найти подтверждение

вдругих источниках (например, поуровню напряженности вмежнациональных от

ношениях

), сдругой стороны — очевидна недооценка выраженности риска всвязи

снедостаточной информированностью инизкой подверженностью риску из-за не

участия внекоторых видах деятельности (так, если человек неинтересовался поли-

тикой, непринимал участия вобщественно-политической деятельности, его риск

политической дискриминации был минимальным).

По тем ситуациям, где межрегиональные различия были достоверными, жи

тели Республики Алтай всегда давали наименьшие оценки опасности, тогда как

вАлтайском иХабаровском краях уровень опасности был оценен как существен

но более высокий. При этом порискам психических заболеваний, буллинга, изо-

ляции иавиакатастроф восприимчивость копасности ужителей Алтайского края

была максимальной. Оценки вдругих регионах занимали промежуточное положе

ние, заисключением риска банкротства иразорения, который был максимальным

вАмурской иОмской областях (среднее значение 4,06–4,09 балла).

Уровень субъективно оцениваемой защищенности респондентов отуказан

ных рисков иугроз был существенно ниже ине превышал 4,6 балла, минималь-

ное значение составило 2,9 балла. Наименьший уровень защиты — оталкоголизма

инаркомании, травли иунижений, одиночества инасилия, потери связи смиром

(средние значения защищенности 2,9–3,2 балла). Относительно защищенными жи

Здесь идалее приводятся результаты однофакторного дисперсионного анализа иапостериорных

критериев (b Тьюки), все приведенные различия значимы на5% уровне, предварительно проводи-

лась оценка нормальности спомощью методов Колмогорова — Смирнова иШапиро — Уилка.

Так, порезультатам мониторинговых исследований всфере межнациональных отношений (дан-

ные, представленные вотчетах оходе исполнения поручений Президента, научных отчетах опро-

водимых исследованиях организаций, уполномоченных проводить такие мониторинги, сведениях

опоказателях государственной программы ореализации государственной национальной политики)

доля граждан, положительно оценивающих состояние межнациональных отношений в Хабаров-

ском крае (2019), составила 80,5%, вАлтайском крае (2019) — 93,2%, вРеспублике Алтай (2018)—

87,6%, вОмской области (2020) — 90,%, вОренбургской области — 83,8% (см. Об утверждении го-

сударственной программы Алтайского края, 2021; Об утверждении государственной программы

Российской Федерации «Реализация государственной национальной политики», 2021; Мониторинг

межэтнических отношений ирелигиозной ситуации, 2020).

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

тели чувствовали себя поотношению ксмертельным болезням, авиакатастрофам

и несчастным случаям, автомобильным авариям и некомпетентности специали

стов, но эту защищенность можно было трактовать как выраженную надежду, что

беда обойдет стороной, так как эти риски были отнесены кнаиболее опасным иот

части — наиболее вероятным. Таким образом, оценки населения были достаточно

противоречивыми идалекими отрациональных.

Примечательно, что оценки защищенности жителей шести регионов были го

раздо более согласованными, чем оценки опасности, различия были только поне-

которым ситуациям, вкоторых выделялась та или иная приграничная территория.

Жители Алтайского края чувствовали себя более защищенными отфизического на

силия, втом числе сексуального характера (среднее значение — 4,0 балла, восталь-

ных регионах — менее 3,0 балла), террористических актов (3,79 балла, в других

регионах — менее 2,9), травли, издевательств иунижения (3,55 балла, также вХа

баровском крае — 3,24, вдругих регионах — 3,0 балла именьше), разглашения пер-

сональной информации (Алтайский край — 3,49, Оренбургская область — 3,05,

уостальных — менее 2,8 балла). От потери связи смиром меньше всего были защи

щены жители Республики Алтай, что неудивительно, учитывая особые территори-

альные условия итруднодоступность многих населенных пунктов (3,19 балла), луч-

ше всего ситуация вАлтайском крае — 4,1 балла иХабаровской области — 3,7балла.

Контролируемость ситуаций выступала значимым индикатором оценки до

верия населения кэкспертным системам исоциальным институтам, обеспечиваю-

щим безопасность, ивслучае если риск имел поведенческий компонент, указывала

наверу всобственные силы противостоять неопределенности ирискованности со

временного мира. Возможность контроля необязательно обозначала его реальную

эффективность, здесь речь шла скорее отом, что этих рисков можно было бы избе

жать при наличии определенных условий. Однако сучетом того, что максимальное

среднее значение было ниже условной середины шкалы (4,3 балла), жители при

граничных регионов были скорее уверены в обратном. Так, согласно объединен-

ным данным, менее всего контролю подлежали экологические иавиакатастрофы,

природные катаклизмы, несчастные случаи, смертельные болезни; легко заметить,

что большинство изуказанных рисков носили техногенный характер итак или ина

че провоцировались деятельностью человека. Несмотря наналичие определенного

опыта и знаний, в отношении будущего население демонстрировало привержен

ность кфатализму (таблица 1).

Таблица 1.

Средние значения оценок населения попяти измерениям риска, объединенные

данные пошести регионам исследования.

Риски иугрозы / Измерения

Вероят-

ность для

себя

Вероят-

ность для

других

Опас-

ность

Защи-

щен-

ность

Контро-

лируе-

мость

Потерять накопления, разо-

риться, обанкротиться

3,40 4,17 4,81 4,21 3,17

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

22 № 3 2021

Риски иугрозы / Измерения

Вероят-

ность для

себя

Вероят-

ность для

других

Опас-

ность

Защи-

щен-

ность

Контро-

лируе-

мость

Стать жертвой мошенничества,

жульничества

3,44 4,37 4,84 4,07 3,00

Потерять работу, попасть под

сокращение

3,33 5,00 5,20 4,29 3,80

Стать алкоголиком, наркома-

ном, душевнобольным

2,34 4,93 6,20 2,96 2,11

Заболеть смертельной, неизле-

чимой болезнью

3,65 4,67 6,35 4,56 4,09

Потерять жилье, остаться

наулице

2,47 3,96 5,49 3,25 2,79

Стать жертвой насилия, втом

числе сексуального характера

2,21 2,97 5,31 3,01 2,52

Стать жертвой халатности, не-

компетентности специалистов

(врачей, учителей, чиновников

ит.д.)

4,25 4,47 5,89 4,33 3,77

Пострадать вавтомобильной

аварии

3,75 4,03 5,85 4,35 3,60

Пострадать вавиакатастрофе 2,64 3,03 6,24 4,40 4,04

Стать жертвой теракта 2,25 2,47 5,97 3,52 3,95

Стать инвалидом, недееспособ-

ным

2,99 3,64 5,96 4,27 4,20

Пострадать отэкологической

катастрофы (химическое ира-

диационное загрязнение возду-

ха, воды, ядерные испытания)

2,65 3,13 5,44 4,31 4,25

Пострадать отприродной

стихии (наводнение, землетря-

сение идр.)

2,76 3,33 4,97 4,11 4,15

Стать жертвой уличных беспо-

рядков, столкновений намеж-

национальной или религиоз-

ной почве

2,41 2,67 4,57 3,37 3,32

Пострадать врезультате не-

счастного случая (взрыв газа,

пожар, обрушение зданий

идр.)

3,32 3,63 5,51 4,37 4,03

Стать жертвой дискрими-

нации, испытать ущемление

всвоих правах

3,07 3,36 4,48 3,96 3,56

Таблица 1 (продолжение)

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

Риски иугрозы / Измерения

Вероят-

ность для

себя

Вероят-

ность для

других

Опас-

ность

Защи-

щен-

ность

Контро-

лируе-

мость

Стать жертвой преследования

пополитическим мотивам

(из-за разделяемых взглядов,

убеждений)

2,19 2,65 4,35 3,52 3,16

Стать объектом травли (изде-

вательств, унижения)

2,00 2,44 4,96 3,15 3,07

Стать одиноким, никому

ненужным, отверженным

2,19 3,63 5,04 3,08 2,76

Потерять связь смиром, быть

отрезанным отмирового ин-

формационного пространства

2,04 2,99 4,27 2,88 2,93

Пострадать отразглашения

персональной информации,

фото, взлома аккаунта ит.п.

2,65 3,39 4,36 3,51 2,93

Нанести вред здоровью нека-

чественными, синтетическими,

генно-модифицированными

продуктами

3,71 4,28 5,13 4,07 3,63

Потерять источник дохо-

да иневыплатить кредиты,

займы, попасть вдолжники

кредитной организации (кол-

лекторских агентств)

3,49 4,83 5,27 3,92 3,43

Проанализировав оценки жителей приграничных регионов по пяти изме-

рениям восприятия безопасности, мы увидели, что между ними существует явная

исильная взаимосвязь. Так, вероятность попадания внеблагоприятные ситуации

для жителей региона чаще всего оценивалась как более высокая по сравнению

сличными оценками. Одни ите же ситуации были идентифицированы как менее

опасные илучше контролируемые ичаще всего менее вероятные. Возникал вопрос:

существуют ли какие-то общие закономерности восприятия? Что вбольшей степе

ни определяет оценки вероятности личного попадания врискованные ситуации?

Как эти оценки связаны сдругими измерениями?

Для ответа на эти вопросы мы провели серию регрессионных анализов

наагрегированных данных порегиону иэлементу оценивания, транспонирован

ных таким образом, чтобы вкачестве переменных выступали измерения, ав ка-

честве наблюдений — оцениваемые ситуации. Вкачестве зависимой переменной

выступали оценки личной вероятности, ав качестве предикторов — оценки уров

ня опасности, защищенности иконтролируемости оцениваемых ситуаций исо-

бытий.

Таблица 1 (окончание)

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

24 № 3 2021

Результаты проведенного моделирования показали, что взаимосвязи явля-

ются довольно сильными ичто именно они объясняют большую часть вариабель-

ности оценок личной вероятности. Качество моделей, оцениваемых постатистике

коэффициента детерминации (adjusted R

), вбольшинстве регионов было достаточ-

но высоким (>0,65), кроме Оренбургской области, где влияние предикторов было

менее важным иобъясняло только 43% дисперсии зависимой переменной.

Во всех регионах наиболее значимым фактором вариабельности оценок лич

ной вероятности реализации риска являлся субъективно воспринимаемый уровень

защищенности, взаимосвязь скоторым была отрицательной иочень сильной (в мо

дели для Алтайского края b =–1,593, p<0,0005, для Республики Алтай b =–2,231,

p < 0,0005, для Хабаровского края b = –1,586, p < 0,0005, для Амурской области

b=–2,126, p<0,0005, для Омской области b =–1,85, p<0,0005, для Оренбургской

области b =–2,064, p<0,0005). Это означало, что если респонденты считали себя за

щищенными откаких-либо негативных событий, то они полагали, что они вих жиз-

ни непроизойдут, тогда как низкий уровень защищенности ассоциировался сболее

высокой вероятностью реализации данного риска. При этом опасность ситуации

практически не имела никакого значения и на вероятность личного столкновения

сней воздействия неоказывала. Что касается связи сконтролируемостью, то здесь

результаты были противоречивыми. Значимость коэффициентов в некоторых ре

гионах (Алтайском крае иРеспублике Алтай), атакже смена знака сотрицательного

наположительный (в том числе выявленная вслучае анализа частных (парциальных)

корреляций) могла появиться из-за возможных эффектов мультиколлинеарности,

связанных с сильной взаимосвязью между предикторами (в нашем случае между

показателями защищенности иконтролируемости), что, посути, свидетельствовало

одобавлении вмодель избыточного предиктора, который имеет слабую взаимосвязь

сзависимой переменной. Факт, что вдругих регионах эта связь небыла выявлена,

подтверждал правильность такого предположения. Между тем, сучетом неэкспери

ментального дизайна исследования, взаимосвязь между оценками защищенности

ивероятности немогла иметь причинно-следственный характер имогла быть про

интерпретирована только втерминах корреляции; мы лишь условно, путем определе-

ния зависимых инезависимых переменных, задавали направленность эффекта.

Кластеризация рисков ифакторный анализ показали наличие общих семан

тических оснований, обусловливающих сходство восприятия тех или иных рисков.

Такими семантическими основаниями выступали:

•социальное исключение из-за инаковости, слабоволия, ненормативных практик,

отказа разделять общие убеждения, как правило, ассоциируемые снасилием, дис

криминацией иизоляцией отдругих членов общества;

•внезапная опасность, сочетающаяся сневозможностью контролировать ситуацию;

•потеря бдительности иответственности, отказ отсоблюдения правил безопас

ности, профессиональных норм;

•социетальные угрозы, приводящие кухудшению качества жизни.

Общий для всех регионов фактор оценки был связан справами человека, ос

новными свободами идругими аспектами социальных отношений. Дополнитель-

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

ными (вторичными) были факторы, определяющие состояние риска ибезопасно-

сти через человеческую деятельность иматериальные основы социальной жизни.

Семантические пространства, построенные иописанные для каждого региона, име

ли значительное сходство, свидетельствующее оналичии общих закономерностей

восприятия социальной безопасности, рисков иугроз, но, тем неменее, отличались

поконфигурации рисков вразных областях пространства (рисунки 1–3).

Рисунок 1 — Семантические пространства восприятия рисков,

релевантные для населения Алтайского края (слева) иРеспублики Алтай (справа).

Рисунок 2 — Семантические пространства восприятия рисков,

релевантные для населения Хабаровского края (слева) иАмурской области (справа).

Рисунок 3 — Семантические пространства восприятия рисков,

релевантные для населения Омской области (слева) иОренбургской области (справа).

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

26 № 3 2021

Социальная безопасность региональных социумов российского приграни-

чья: ключевые проблемы ифакторы оценки

Гипотезы социологической части исследования были связаны с оценками

уровня выраженности основных вызовов, угроз иопасностей, скоторыми населе

ние сталкивается всвоей повседневной жизни, втом числе сопределением роли

различных видов доверия как значимых индикаторов функционирования социаль

ного механизма сохранения безопасности вприграничных регионах.

Общий уровень социальной безопасности, преломленный сквозь жизненный

опыт респондента, оценивался наоснове вопроса: «Насколько Вы вцелом ощуща

ете себя вбезопасности» (четырехбалльная шкала — от«полностью ощущаю себя

вбезопасности» до«совсем неощущаю себя вбезопасности», нейтрального вари

анта небыло, но уреспондента была возможность выбрать вариант «затрудняюсь

ответить»).

Исходя извалидных ответов (без учета затруднившихся, их было 3–6%) наи

более безопасным регионом изшести являлся Хабаровский край, вкотором 73,3%

опрошенных выбрали положительные ответы, атакже Амурская область (61,6%),

тогда как наименее безопасным — Республика Алтай (только 50,7% положительных

ответов), вдругих регионах доля втой или иной степени уверенных всвоей безо

пасности составила 55–57% (различия значимы только между четырьмя указанны-

ми группами).

Оценка уровня личной безопасности имела сильную социально-экономи

ческую детерминированность и определялась условиями, в которых проживал

респондент, особенно в Омской области, где указанный фактор отвечал за 15%

дисперсии исходной переменной (по данным логистической регрессии). Больше

половины жителей почти всех приграничных регионов, кроме Хабаровского края,

считали, что живут в неблагополучном и депрессивном регионе (в Алтайском

крае— 64,6%, вАмурской области — 63,7%, вРеспублике Алтай — 67,1%, вОмской

области — 77,6%, в Оренбургской области — 55,9%). Только вХабаровском крае

ситуация была достаточно благоприятной: 55,0% опрошенных считали свой регион

социально иэкономически благополучным, развитым, тогда как 45,0% имели про

тивоположную точку зрения.

ТОП-5 основных проблем, угрожающих социальной безопасности, во всех

регионах включал снижение уровня жизни и повышение цен (вопрос с множе

ственным выбором, 86,8% ответов, объединенные данные), отсутствие перспектив

для молодежи и отток населения (85,6%), маленькие зарплаты и задолженности

повыплатам (81,4%), безработицу исложности споиском работы (78,7%), пробле

мы всфере здравоохранения, образования икультуры (73,8%).

Региональные паттерны угроз были весьма сходными, за некоторыми осо

бенностями. Так, вХабаровском крае впятерку угроз безопасности входила кор-

рупция (67,9% ответов). Действительно, запоследние годы нарегиональной сце-

не произошло более десяти крупных коррупционных скандалов, завершившихся

уголовным преследованием, участниками которых стали высокопоставленные

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

чиновники

. Ситуация в Омске характеризовалась повышенным вниманием об-

щественности к молодежной миграции, на катастрофические масштабы которой

указывали не только результаты нашего опроса (91,0% участников исследования

выделили эту проблему вчисле ключевых), но ирезультаты статистики: с2017г.

Омская область занимает лидирующие позиции вСибирском федеральном округе

иявляется вторым регионом России поубыли населения (Мониторинг межэтниче

ских отношений ирелигиозной ситуации, 2020: 91). Иэто — несмотря наблагопри-

ятное географическое положение иразвитую экономику (по объему ВРП Омская

область находится на30-м месте среди регионов Российской Федерации ина 5-мме

сте вСибирском федеральном округе). Еще одна особенность области: навтором

месте врейтинге угроз, вотличие отдругих регионов, находились экологические

риски (88,2% ответов). Действительно, публикации впрессе идоклады профильных

ведомств фиксируют наличие врегионе множества экологических проблем, среди

наиболее острых — расположение аэропорта в черте Омска, вырубка городских

скверов ипарков, загрязнение реки Иртыш ималых рек, низкое качество питьевой

воды исложности спереработкой мусора, иособенно — проблема химических вы

бросов отрезультатов деятельности нефтехимического комплекса имашинострое-

ния (О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения Омской области,

2021; Проблемы экологии Омской области, 2021).

Похожая ситуация складывалась ивблагополучном Оренбуржье

, где трой-

ка лидирующих проблем также включала снижение уровня жизни (83,7%), отсут-

ствие перспектив иотток молодежи (82,6%), экологические проблемы (79,2%). Как

ивОмской области, последние были взначительной степени обусловлены антро

погенными факторами и касались ухудшения жизненно важных источников —

воздуха иводы. Обострение экологической ситуации было связано сработой Юж

ноуральской горноперерабатывающей компании, Медногорского медно-серного

комбината, газоперерабатывающего игелиевого заводов идругих промышленных

предприятий, втом числе всфере энергетической промышленности (Каргалинской

иСакмарской ТЭЦ), осуществляющих выброс вредных веществ ватмосферу. Реки

области, особенно загрязненный приток Самары Блява, страдают и от соседства

синдустриальными территориями Урала (Экологические проблемы Оренбургской

области, 2021).

На следующем этапе анализа мы постарались оценить эффективность со

циального механизма сохранения социальной безопасности в региональных со-

циумах— подробнее оконцептуализации данного понятия см. (Ноянзина, 2013).

Сэтой целью была разработана серия шкал (всего 15 показателей), описывающих

институциональные условия, необходимые для устойчивого функционирования

См., например: ТОП-10 крупнейших коррупционных скандалов с чиновниками Хабаровского

края, которые потеряли свои посты. URL: https://www.dvnovosti.ru/khab/2016/03/23/48274/

По рейтингу социально-экономического положения регионов 2020 года Оренбургская область

входит в30 наиболее сильных регионов, Омская область занимает вэтом рейтинге 31-е место, Хаба-

ровский край — 40-е, Алтайский край — 41-е, Амурская область — 46-е, Республика Алтай — 83-е

место.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

28 № 3 2021

региона, обеспечения экономических, политических, социальных и культурных

прав граждан, их онтологической безопасности, базовых социальных интересов на

селяющих регион общностей.

Результаты разведывательного факторного анализа показали, что, несмотря

на специфику каждого показателя, они измеряли общий конструкт — социаль

ную безопасность как интегральное качество социальной сферы, обобщающее его

частные аспекты — отдельные виды безопасности: экологическую, политическую,

культурную ит.д. (альфа Кронбаха, согласно результатам анализа внутренней со

гласованности, составила 0,944). По абсолютному значению факторных нагрузок

(более 0,7) вэтом общем факторе лидировали все-таки экономические («В регио

не созданы условия для защиты экономических прав, частной собственности, биз-

неса») иправовые («Система правосудия независима исправедлива, соблюдаются

права и свободы, равенство граждан перед законом», «Правоохранительные ор

ганы эффективно обеспечивают общественный порядок ибезопасность, борются

спреступностью»), атакже собственно социальные иобщественно-политические

компоненты («Органы социальной защиты населения оказывают качественные со

циальные услуги имеры социальной поддержки», «Граждане принимают участие

вобсуждении принимаемых властью решений иконтроле заих исполнением»), тог

да как экологические иинфраструктурные условия выступали вкачестве вторич-

ных, сопутствующих условий (нагрузки более 0,65; таблица 2).

Анализ общих трендов (по средним значениям) показал, что почти повсем

условиям вприграничных регионах наблюдаются существенные проблемы (сред

ние значения непревышали 5,0 балла подесятибалльным шкалам). Единственный

показатель, оцененный достаточно высоко, — создание условий для предотвраще

ния межнациональных конфликтов, поддержки иразвития национальных культур

(среднее значение — 5,14 балла, 24,8% опрошенных поставили выше 7 баллов). Хуже

всего дела обстояли собеспечением условий для социальной безопасности всфере

здравоохранения, гражданским участием иобщественным контролем, независимо

стью иобъективностью средств массовой информации (среднее значение — 3,72,

доля граждан, поставивших минимальные баллы, составила поданным показате

лям около 22%).

Отчетливо выделялись ирегиональные особенности функционирования со

циального механизма. Однофакторный дисперсионный анализ показал наличие

значимых отличий почти повсем условиям, кроме экономических (защита част

ной собственности иэкономических прав), финансовых (устойчивость банковской

сферы), сферы здоровья иконтроля власти. Вчастности, жители Амурской области

достоверно ниже, чем вдругих регионах, оценивали эффективность системы про

тиводействия природным катаклизмам (среднее значение 4,5 балла), что объяснимо

прежде всего наличием негативного опыта, связанного спожарами инаводнения

ми (только в2018 г. площадь природных пожаров врегионе составила 2,3 млн га

наводнения затронули тысячи людей). ВХабаровском крае жители имели больше

Площадь пожаров вАмурской области зачетыре года снизилась почти в30 раз. URL: https://tass.

ru/obschestvo/12089217

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

претензий кфункционированию системы правосудия иобеспечению верховенства

закона (среднее значение 3,91), объективности инезависимости СМИ (3,7), допуска

граждан кобсуждению управленческих решений иосуществлению общественно

го контроля (3,22)

. ВАлтайском крае жители были более неудовлетворены обще-

ственным порядком иэффективностью борьбы спреступностью (среднее значение

4,31), уровнем доверия исотрудничества между гражданами (4,13), качеством соци

альных услуг имер социальной поддержки (4,41), эффективностью профилактики

межэтнических конфликтов (4,85). ВОмске иОренбурге были выявлены наиболее

низкие оценки качества природоохранной деятельности иконтроля зазагрязнени

ем воздуха иводы (2,68 и3,78 балла). Таким образом, наш анализ показал нали-

чие четких диалектических взаимосвязей между выраженностью рисков и угроз

ифункционированием социального механизма обеспечения безопасности. Общие

институциональные основы функционирования социального механизма, обеспе

чиваемые государством, имели существенную региональную вариабельность, фор-

мируя специфические наборы рисков иугроз.

Таблица 2.

Результаты факторного анализа попоказателям институциональных условий

обеспечения социальной безопасности вприграничных регионах (объединенные

данные), факторные нагрузки, средние значения ирезультаты сравнения средних

порегионам поотдельным показателям.

Показатель

ФА

(нагрузка)

Среднее

значение

(объединенные

данные)

Региональ-

ные

различия

(F, p-value)

В регионе созданы условия для защиты

экономических прав, частной собственно-

сти, бизнеса

0,810 4,40 0,143

Правоохранительные органы эффективно

обеспечивают общественный порядок

ибезопасность, борются спреступностью

0,808 4,71 0,000

Органы социальной защиты населения

оказывают качественные социальные ус-

луги имеры социальной поддержки

0,795 4,70 0,002

Система правосудия независима испра-

ведлива, соблюдаются права исвободы,

равенство граждан перед законом

0,768 4,28 0,000

Граждане принимают участие вобсуж-

дении принимаемых властью решений

иконтроле заих исполнением

0,762 3,70 0,000

Уточним, что опросы врегионе проходили в2019 г., загод доначала массового протестного движе-

ния, связанного с«делом Фургала», но их результаты четко показывают общественные настроения,

царившие вобществе накануне протестной волны.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

30 № 3 2021

Показатель

ФА

(нагрузка)

Среднее

значение

(объединенные

данные)

Региональ-

ные

различия

(F, p-value)

Средства массовой информации объек-

тивны инезависимы, они правдиво осве-

щают события

0,754 3,72 0,000

Граждане имеют возможность объеди-

няться для решения общих проблем

0,742 4,59 0,048

Отношения между людьми основаны

надоверии, сотрудничестве ивзаимопо-

мощи

0,727 4,48 0,000

В регионе создана эффективная система

профилактики межнациональных кон-

фликтов, поддержки иразвития нацио-

нальных культур

0,719 5,14 0,000

Населению доступны качественные ме-

дицинские услуги (диагностика, лечение),

втом числе высокотехнологичная меди-

цинская помощь

0,707 3,65 0,545

Продукты питания вмагазинах отвечают

санитарным нормам, безопасны для жиз-

ни издоровья

0,695 4,50 0,0001

Банковская система надежна, вклады ина-

копления граждан защищены

0,671 4,84 0,593

Дороги итранспортная инфраструктура

хорошо развиты, общественный транс-

порт доступен

0,659 4,05 0,0001

В регионе эффективно осуществляется

природоохранная деятельность, контроль

зазагрязнением воздуха, воды

0,654 3,91 0,0001

В регионе создана эффективная система

противодействия природным катаклиз-

мам (землетрясениям, лесным пожарам,

наводнениям, ураганам ипр.)

0,649 4,82 0,002

На основе полученных результатов была построена модель взаимосвязи лич-

ных оценок безопасности граждан (зависимая переменная) исубъективных иобъек-

тивных факторов, которые могли бы повлиять нараспределение этих оценок, включая

социально-демографические ипоселенческие факторы (пол, возраст, место прожи

вания — городские или сельские поселения), экономические икультурные (уровень

дохода, религиозность, уровень образования), оценки сформированности условий

для обеспечения безопасности граждан врегионе (оценки пообщему фактору), удов

летворенность различными аспектами жизни, оценки доверия к государственным

Таблица 2 (продолжение)

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

и общественным институтам. Для отсеивания незначимых факторов применялись

шаговые методы отбора (прямой условный отбор). Полученная модель корректно

предсказывала 70% ответов позависимой переменной (чуть лучше для тех, кто чув

ствовал себя вбезопасности — 77,8%) иобъясняла 33,0% ее дисперсии.

Финальная модель включала девять значимых факторов, определяющих оцен

ки личной безопасности граждан, проживающих вшести приграничных регионах.

Наиболее значимый фактор — оценка выраженности условий, необходимых

для обеспечения жизни и здоровья граждан, удовлетворения их материальных

идуховных потребностей, общественного порядка, устойчивого культурного иэко

номического развития региона (B= 0,665, p<0,0001). Как уже было отмечено выше,

реальная выраженность большинства условий, по мнению значительной части

граждан, оставляет желать лучшего, что негативно сказывается на самочувствии

населения, уверенности людей в безопасности собственной жизни, жизни своих

близких иформирует общее отношение крегиону как «небезопасному месту».

Моделирование показало, что оценки безопасности имеют существенную

гендерную детерминацию: мужчины чувствуют всреднем себя вгораздо большей

безопасности (64,1% положительных ответов), чем женщины (только 56,2%). Более

того, они чаще подвергаются дискриминации из-за своего возраста (15,4% посрав

нению с12,1% среди мужчин) ипочти втри (!) раза больше испытывают трудности

из-за гендерных предрассудков (10,4%, вгруппе мужчин — 3,6%). Среди демогра

фических факторов достоверную значимость также имел фактор возраста, и эта

взаимосвязь имела отрицательный характер: молодежь до 30 лет ощущала себя

вбольшей безопасности (63,9% положительных ответов), чем представители других

возрастных групп (в группе 31–49 лет — 57,4%, вгруппе 50+ — 58,6%).

Социальная безопасность — это интегральное качество социальных отно

шений, обеспечивающее свободу отрисков иопасностей современного общества,

защиту отуязвимостей, возможности личностного иобщественного роста. Будучи

детерминированной множеством факторов, социальная безопасность гарантиру

ет изащиту отсоциального неравенства иисключенности, однако наделе вопрос

отом, «насколько безопасное безопасно» (How safe is safe enough?), подразумевает

ипостановку другого вопроса: как вобществе распределяется безопасность икакие

группы оказываются лишены базовых ресурсов, позволяющих достичь минималь

ного уровня безопасного существования?

К сожалению, результаты опросов вприграничных регионах свидетельству

ют отом, что личная безопасность взначительной степени зависит отобладания

материальными ресурсами ичто финансовая обеспеченность выступает гарантом

безопасной жизни, тогда как бедность выступает фактически синонимом опасно

сти. Так, вгруппе респондентов свысокими доходами «не отказываю себе ни вчем,

денежные накопления постоянно прирастают») доля положительных ответов наво

прос о безопасности составила 80,0%, в группе «обеспеченных респондентов»—

70,3%, тогда как вгруппе бедных («живу очень бедно, фактически голодаю, денег

иногда нехватает даже напитание, имевшиеся ранее накопления кончились», или

«денег хватает только наскромное питание, оплату коммунальных услуг» — 29–33%.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

32 № 3 2021

Еще одной находкой нашего моделирования стала взаимосвязь между оцен-

ками безопасности иудовлетворенностью уровнем здоровья, достигнутого обра-

зования и профессионального развития (удовлетворенность человеческим капи-

талом — ЧК): в группе респондентов с низкими оценками безопасности фактор

удовлетворенности ЧК был отрицательным (–0,33), тогда как вгруппе свысокими

оценками — положительным (0,27), что, несомненно, доказывало, что механизм

обеспечения социальной безопасности должен включать не только норматив

но-правовые, но исоциокультурные компоненты.

В security studies практически неподвергается сомнению положение олиней

ной связи между безопасностью идоверием, несмотря нато что концепт доверия

является довольно размытым, невсегда понятно, что подразумевается под довери

ем, ккому икем оно выражается икак знание одоверии можно использовать для

того, чтобы сделать общество более безопасным (Bilgic, Hoogensen Gjørv, Wilcock,

2019). Впроведенном исследовании мы включили врегрессионную модель различ

ные виды доверия вкачестве предикторов оценок личной безопасности ивыявили,

что безопасность для региональных социумов ассоциируется как с обобщенным

доверием граждан, выступающим, таким образом, его значимым индикатором, так

ис доверием кразличным государственным институтам. Вчастности, было обосно

вано, что безопасность зависит отуровня доверия кфедеральным органам власти,

вооруженным силам иРосгвардии, представляющим ключевые элементы государ

ственной системы национальной безопасности (таблица 3).

Таблица 3.

Финальная модель оценок безопасности

в приграничных регионах (объединенные данные)

Фактор B

Среднеквадра-

тичная ошибка

Значение Exp (B)

Оценки условий для обеспечения

безопасности врегионе

0,665 0,087 0,0001 1,944

Пол

0,453 0,115 0,0001 1,573

Возраст

- 0,015 0,004 0,0001 ,985

Материальное положение

0,217 0,100 0,031 1,242

Доверие кфедеральным органам

власти (Правительство, МВД

России, МИД России, Минюст

России, Минздрав России идр.)

0,314 0,092 0,001 1,369

Доверие кРосгвардии

0,291 0,089 0,001 1,338

Удовлетворенность человеческим

капиталом

0,259 0,067 0,0001 1,296

Доверие кВооруженным силам

0,213 0,082 0,009 1,238

Обобщенное доверие

0,085 0,028 0,003 1,089

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

Заключение

Социальная безопасность регионального социума — это состояние исто

рически сложившегося социокультурного общества, способного выстроить свои

отношения таким образом, чтобы они неразрушали иего устройства, исоциаль

ного положения индивида. Система социальной безопасности основывается напо-

требностях индивида и формируется на основе функционирования социального

механизма, ключевую роль вкотором играют общественные игосударственные ин

ституты, взаимоотношения между социальными группами, формирующими соци-

альную структуру регионального общества, атакже поведенческие стратегии граж-

дан, ориентированные либо на повышение уровня своей безопасности в рамках

существующей системы безопасности (саморегуляцию исамобезопасность), либо

нарискованные практики, разрушающие эту систему. При этом положение индиви

да рассматривается как совокупность необходимых для индивида условий жизни,

выражающих одновременно ипотребности регионального социума, ипотребности

самого индивида. Тем самым социальная безопасность регионального социума—

понятие, которое характеризует социальный порядок, систему необходимых обще

ству социальных положений исистему социальной защиты.

Проведенные вшести приграничных регионах опросы населения показали,

что социальная безопасность в приграничных регионах имеет сильную социаль

но-экономическую детерминированность, ее основные угрозы так или иначе свя-

заны снизким уровнем жизни, слабым доступом кбазовым социальным услугам,

недостаточно развитыми возможностями получения образования и культурного

развития, экологическими проблемами. Именно риски реализации данных угроз

оцениваются как наиболее вероятные. Одновременно сэтим, независимо отуров

ня социально-экономического положения, социальная безопасность тесно связана

смиграционными процессами, негативный характер которых (интенсивный отток

населения) приводит к качественным трансформациям социальной структуры,

ослабляет человеческий потенциал, необходимый для регионального развития.

Ксожалению, наиболее уязвимой иподверженной указанным рискам социальной

группой населения является молодежь, реагирующая наситуацию предельно раци

ональным итипичным для многих стран ирегионов способом. С другой стороны,

помере удовлетворения экономических потребностей врегионах сболее высоким

уровнем экономического исоциального развития (пример Хабаровского края) фор

мируются изапросы населения наболее активное участие вжизни региона, про-

исходит усиление гражданского общества, что сопровождается переключением

внимания граждан насуществующие проблемы всфере общественного контроля,

обеспечения общественно-политических прав исвобод, оценку нормотворческой

деятельности.

Персональный риск обычно оценивается населением как менее выраженный

посравнению срисками, приписываемыми другим жителям региона, что приводит

кнедооценке рискованных ситуаций. Наибольшие различия наблюдаются пори

скам, непосредственно затрагивающим социальные отношения инормативные ос-

новы социальных взаимодействий исистему социальной безопасности: стать оди-

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

34 № 3 2021

ноким, никому не нужным, отверженным, стать объектом травли, издевательств

и унижения, потерять работу, источники дохода, стать должником, банкротом,

попасть в поле зрения коллекторских агентств, стать алкоголиком, наркоманом,

душевнобольным, потерять жилье, остаться наулице, стать жертвой мошенников.

Противоречивый характер индивидуальных оценок, сочетание пессимистического

отношения крегиону идругим людям инеоправданного оптимизма поотношению

ксобственной жизни является типичной реакцией накрайнюю неопределенность

окружающего мира ижелание создать вокруг себя хотя бы иллюзию порядка ибез

опасности, что проявляется вслепой уверенности втом, что «меня это некоснется».

Функционирование социального механизма обеспечения безопасности

нарегиональном уровне имеет выраженную региональную дифференциацию иха

рактеризуется общим неверием населения вто, что государство способно защитить

их интересы. Специфика региональных угроз (таких, например, как природные ка

тастрофы вАмурской области, проблемы правосудия вХабаровском крае, экологи-

ческие проблемы вОмской иОренбургской областях, проблемы социальной под-

держки икачества социальных услуг, доверия исотрудничества между гражданами

вАлтайском крае) требует его перенастройки нарегиональном уровне сучетом ак

туальных потребностей граждан, однако внастоящих условиях действие механизма

разворачивается только пообщегосударственному сценарию. Помимо ориентации

нарегиональные нужды требуется иучет индивидуальных факторов безопасности,

связанных споколенческими, гендерными икультурными особенностями. Особен

но важной, нанаш взгляд, является выявленная связь между социальной безопас-

ностью иуровнем доверия, атакже между безопасностью иудовлетворенностью

населения своим человеческим капиталом, что указывает нанеобходимость каче

ственной трансформации системы обеспечения социальной безопасности. Пред-

ставляется, что эта трансформация, помимо устранения социально-экономических

угроз, должна идти полинии усиления социокультурных основ безопасности, созда

ния условий для интеллектуального, духовного инравственного развития исовер-

шенствования граждан, что позволит приграничным регионам иззон социального

бедствия превратиться вцентры притяжения инноваций италантливой молодежи.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Горбунова А.А., Борисова О.В., Максимова С.Г. Социальная безопасность пригра

ничных регионов России. Политика иобщество, 2019, No 1, 36–45.

Кашник О.И., Брызгалина, А.А. Социальная безопасность: теоретические аспекты.

Образование инаука, 2013, No 3, 98–110.

Никулина М.А., Колодиев М.Ю. Социальная безопасность вРоссийской Федерации:

критерии, угрозы, направления обеспечения. Манускрипт, 2017, 4 (78), 153–157.

Ноянзина О.Е. Кконцептуализации понятия «социальная безопасность региональ

ных социумов». Известия Алтайского государственного университета, 2013, 2 (78),

209–213.

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Омской

области в 2020 году: Государственный доклад. Управление Федеральной службы

понадзору всфере защиты прав потребителей иблагополучия человека поОмской

области, 2021.

Об утверждении государственной программы Алтайского края «Реализация госу

дарственной национальной политики вАлтайском крае» (с изменениями на5 марта

2021 года). URL: https://docs.cntd.ru/document/561755686/titles/QFUPH4

Об утверждении государственной программы Российской Федерации «Реализа

ция государственной национальной политики»: Постановление Правительства

Российской Федерации от 29 декабря 2016 года № 1532. URL: https://docs.cntd.ru/

document/420388022

Панарин С., Есимова А. Дискурсивный анализ безопасности: дефиниция как эле

мент культуры. Вкн: Панарин С. (Ред.). Безопасность как ценность инорма: опыт

разных эпох икультур. СПб.: Интерсоцис, 2012. С. 16–33.

Петренко В.Ф. Экспериментальная психосемантика: исследования индивидуально

го сознания. Вопросы психологии, 1982, No 5, 23–35.

Проблемы экологии Омской области. URL: http://ecology-of.ru/ekologiya-regionov/

problemy-ekologii-omskoj-oblasti/

Смирнова Т.Б., Степанов В.В., Старченко Р.А. (Ред.). Мониторинг межэтнических

отношений ирелигиозной ситуации врегионах Урала, Сибири иДальнего Востока

России: Экспертный доклад за2019 год. М ; Омск: Издательский центр КАН, 2020.

Шипунова Т.В. Социальная безопасность: тематизация дискуссионного поля. Жур

нал социологии исоциальной антропологии, 2016, 19 (2), 101–112.

Экологические проблемы Оренбургской области. URL: http://ecology-of.ru/ekologiya-

regionov/ekologicheskie-problemy-v-orenburgskoj-oblasti/

Bilgic A., Hoogensen G., Wilcock C. Trust, Distrust, and Security: An Untrustworthy

Immigrant in a Trusting Community. Political Psychology, 2019, 6 (40), 1283–1296.

Bilgin P. Individual and Societal Dimensions of Security. International Studies Review,

2003, 5 (2), 203–222. doi:10.1111/1521-9488.502002

Daase C. On paradox and pathologies. A cultural approach to security. In: Transformations

of Security Studies (pp. 82–93). Routledge, 2015.

Swain A. (2012). Understanding emerging security challenges: threats and opportunities.

Routledge.

REFERENCES

Gorbunova, A.A., Borisova, O.V., & Maximova, S.G. (2019). Social’naya bezopasnost’

prigranichnyh regionov Rossii [Social security in border regions of Russia]. Politika i ob

shchestvo, no 1, 36–45.

Kashnik, O.I., & Bryzgalina, A.A. (2013). Social’naya bezopasnost’: teoreticheskie aspekty

[Social security: theoretical aspects]. Education and Science, no 3, 98–110.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

36 № 3 2021

Nikulina, M.A., & Kolodiev M.Yu. (2017). Social’naya bezopasnost’ v Rossijskoj Federacii:

kriterii, ugrozy, napravleniya obespecheniya [Social security in the Russian Federation:

criteria, threats, directions of ensuring]. Manuskript, 4 (78), 153–157.

Noyanzina, O.E. (2013). K konceptualizacii ponyatiya «social’naya bezopasnost’ region

al’nyh sociumov» [About conceptualization of the “social secueity”]. Bulletin of the Altai

State University, 2 (78), 209–213.

O sostoyanii sanitarno-epidemiologicheskogo blagopoluchiya naseleniya v Omskoj oblas

ti v 2020 godu: Gosudarstvennyj doklad [On the state of sanitary and epidemiological

well-being of the population in the Omsk region in 2020: State report]. Upravlenie Federal

noj sluzhby po nadzoru v sfere zashchity prav potrebitelej i blagopoluchiya cheloveka po Om-

skoj oblasti [Oce of the Federal Service for Supervision of Consumer Rights Protection

and Human Welfare in the Omsk Region], 2021.

Ob utverzhdenii gosudarstvennoj programmy Altajskogo kraya «Realizaciya gosudarstven

noj nacional’noj politiki v Altajskom krae» (s izmeneniyami na 5 marta 2021 goda) [On the

approval of the state program of the Altai Territory “Implementation of the state national

policy in the Altai Territory” (as amended on March 5, 2021)]. Available at: https://docs.

cntd.ru/document/561755686/titles/QFUPH4

Ob utverzhdenii gosudarstvennoj programmy Rossijskoj Federacii «Realizaciya gosudarstven

noj nacional’noj politiki» : Postanovlenie Pravitel’stva Rossijskoj Federacii ot 29 dekabrya

2016 goda № 1532 [On approval of the state program of the Russian Federation «Implemen

tation of the state ethnic policy»: Resolution of the Government of the Russian Federation of

December 29, 2016 No. 1532]. Available at:https://docs.cntd.ru/document/420388022

Panarin, S., Esimova, A. (2012). Diskursivnyj analiz bezopasnosti: deniciya kak element

kul’tury [Discourse Analysis of Security: Denition as an Element of Culture]. In: Panarin

S. (Ed.). Bezopasnost’ kak cennost’ i norma: opyt raznyh epoh i kul’tur [Security as a value

and norm: the experience of dierent eras and cultures] (pp. 16–33). Saint-Petersburg:

Intersotsis.

Petrenko, V.F. (1982). Eksperimental’naya psihosemantika: issledovaniya individual’nogo

soznaniya [Experimental psychosemantics: studies of individual consciousness]. Voprosy

psihologii, 5, 23–35.

Problemy ekologii Omskoj oblasti [Ecological problems of the Omsk region]. Available at:

http://ecology-of.ru/ekologiya-regionov/problemy-ekologii-omskoj-oblasti/

Smirnova, T.B., Stepanov, V.V., & Starchenko, R.A. (Eds.). (2020). Monitoring mezhetnich

eskih otnoshenij i religioznoj situacii v regionah Urala, Sibiri i Dal’nego Vostoka Rossii : Ek-

spertnyj doklad za 2019 god [Monitoring of interethnic relations and the religious situa-

tion in the regions of the Urals, Siberia and the Far East of Russia. Expert report for 2019].

M. ; Omsk: Izdatel’skij centr KAN.

Shipunova, T.V. (2016). Social’naya bezopasnost’: tematizaciya diskussionnogo polya [So

cial Security: ematization of the Discussion Field]. Journal of Sociology and Social Antro-

pology, 19 (2), 101–112.

Ekologicheskie problemy Orenburgskoj oblasti [Environmental problems of the Orenburg

region]. Available at: http://ecology-of.ru/ekologiya-regionov/ekologicheskie-proble

my-v-orenburgskoj-oblasti

БеЗоПаСноСТЬ и инТеГраЦиЯ В СТранаХ аЗиаТСКоГо реГиона

№ 3 2021

Bilgic, A., Hoogensen G.G., & Wilcock C. (2019). Trust, Distrust, and Security: An Un-

trustworthy Immigrant in a Trusting Community. Political Psychology, 6 (40), 1283-1296.

Bilgin, P. (2003). Individual and Societal Dimensions of Security. International Studies Re

view, 5 (2), 203–222. doi:10.1111/1521-9488.502002

Daase, C. (2015). On paradox and pathologies: A cultural approach to security. In Trans

formations of Security Studies (pp. 82–93). Routledge.

Swain, A. (2012). Understanding emerging security challenges: threats and opportunities.

Routledge.