

13

 

   

SECURITY AND INTEGRATION

IN THE ASIAN REGION

УДК 316.4.063.34

   

 

  

   

.. 

https://orcid.org/0000-0002-2839-5070

.. 

https://orcid.org/0000-0002-4613-4966

.. 

https://orcid.org/0000-0002-1252-6021

Алтайский государственный университет, Барнаул, Россия

e-mail: daria.omelchenko@mail.ru, svet-maximova@yandex.ru, noe@list.ru

DOI:10.14258/ssi(2020)3-01

      

     

        





       



      



14 

        

       

       









 









Ключевые слова: гражданское общество, некоммерческий сектор, взаимо-

действие государства иобщества, экспертный опрос, сибирский регион, мо-

делирование структурными уравнениями

DYNAMICS OF DEVELOPMENT OF CIVIL SOCIETY

ANDTHE NONPROFIT SECTOR

IN THE THREE SIBERIAN REGIONS

BASED ON EXPERT EVALUATIONS

D.A. Omelchenko

https://orcid.org/0000-0002-2839-5070

S.G. Maximova

https://orcid.org/0000-0002-4613-4966

O.E. Noyanzina

https://orcid.org/0000-0002-1252-6021

Altai State University, Barnaul, Russia

e-mail: daria.omelchenko@mail.ru, svet-maximova@yandex.ru, noe@list.ru

Contemporary Russian social policy is marked by intensive development

of state-public partnership as an important instrument for identifying and re-

sponding to social issues, improving quality of social services, protecting rights

and freedoms of the Russian citizens. Shouldering some of the state functions

on the provision of social services, organization of socially signi cant events

andactivities, NPOs are o en more e cient ande ective, they react faster onso-

cial needs andprovide population with opportunities to participate inresolution

oftheir problems andchange their lives for the better way.  e analysis ofdynamic

characteristics ofcivil society, ful lled by the authors onthe base ofexpert evalua-

tions inthe three border regions ofthe Siberian federal district (the Altai region, the

Novosibirsk oblast, the Republic ofAltai, n=180), allowed to reveal their structure



№ 3 2020

andrelationships with peculiarities ofthe functioning andinteraction with other

NPOs andgovernmental bodies at dierent levels. Our ndings suggest that pro-

cesses incivil society are strongly interconnected, andthat the assessment oftheir

actual state and dynamics is very subjective, aected by professional experience

andpeculiarities ofexpert organization.

Keywords: civil society, the non-prot sector, state-public partnership, expert eval-

uations, Siberian regions, structural equation modeling



Гражданское общество является одним из центральных понятий, дискути

руемых внауке, политике, публичной сфере. Можно суверенностью сказать, что

его роль неуклонно возрастает, гражданский активизм становится значимой силой,

считаться скоторой вынуждены нетолько отдельные государства иправительства,

ноивсе мировое сообщество. Очень емко иточно З.Т. Голенкова назвала граждан

ское общество одним из«центральных герменевтических ключей», «концептуаль-

ным кодом эпохи», а выделение гражданского общества как отдельного важного

социального субъекта— «эпохальной истиной», объясняющей мир ито, как функ

ционируют современные общества (Голенкова, 1997).

Концептуализация гражданского общества обычно строится наоснове идей

социальной сплоченности, солидарности, коллективных обязательств, позволяю

щих независимым гражданам интегрироваться вединое целое, реализовывать свою

социальную субъектность. Так, Ю. Хабермас понимает гражданское общество как

особую посредническую сферу между индивидами игосударством, вкоторой осу

ществляется их коммуникация. Приэтом ключевым дляпонимания процесса фор-

мирования гражданского общества является понятие публичной сферы, основными

признаками которой выступают открытая дискуссия, критика власти, транспарент

ность, независимость от государства. Институциональным ядром гражданского

общества являются добровольные ассоциации, находящиеся вне государства иэко

номики, которые дают гражданам возможность управлять самостоятельно идей-

ствовать впротивовес власти, основанной натрадиции, силе иритуале (Хабермас,

2016).

Зарубежные исследования гражданского общества последних десятилетий

испытывают существенное влияние глобализации, выходят зарамки частных тео

рий иразвиваются вшироком междисциплинарном имежпарадигмальном русле.

Происходит осмысление ипереосмысление процессов образования иустойчивого

развития гражданского общества встранах, относящихся кразным волнам демо

кратизации итранзита, возникает теория нового глобального транснационального

гражданского общества, не замкнутого границами отдельных наций-государств,

в этом процессе высвечивается роль других сфер — науки, культуры, религии

(Boehnke, Rippl, Fuss, 2015). Ставится подсомнение иактивно дискутируется итра

диционная оппозиция между гражданским обществом игосударством, появляют-

ся трактовки, считающие государство необходимым условием дляразвития граж-

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

16 № 3 2020

данского общества, полагающие, что «сильное гражданское общество нуждается

всильном государстве инаоборот», аотношениями между государством иобще

ством становятся «отношения критического партнерства ивзаимной поддержки»

(Whaites 1996; Zaleski, 2006).

Отечественная теория гражданского общества складывалась наоснове заим

ствований положений как англо-американской, так иевропейско-континентальной

традиций, их адаптации (не всегда удачной) кроссийским реалиям. Всовременной

российской науке понимание гражданского общества довольно противоречиво, что

вцелом корреспондирует собщим состоянием дел вобласти исследований граж

данского общества в мире, мультидисциплинарным «разноголосием», от каждой

дисциплины привносящим свое видение, акцент наопределенных аспектах изуче

ния гражданского общества— правовых, социальных, культурных ит.д. Отсутствие

академически четко определенного значения, большая связь с идеологией и по

литической прагматикой, определяющей интерпретацию, выступают, помнению

С. Кирдиной, основаниями влишении «гражданского общества» статуса научной

категории ивосприятия его вкачестве идеологемы, поскольку именно идеология,

ане наука нетолько задает направления анализа, ноиопределяет характер исо

держание понятия «гражданское общество», делает его носителем определенных

ценностей. Взамен она предлагает использовать термин «гражданское участие», как

менее идеологически нагруженный иболее реально отражающий социальные про

цессы исоциальные взаимоотношения между различными участниками отдельных

социальных действий иобщественных движений (Кирдина, 2012). Тем неменее это

довольно радикальное мнение практически ненаходит поддержки, так как суще

ствует большой общественный, политический инаучный запрос наисследования

гражданского общества, его статических и динамических характеристик, «точеч

ных», локализованных вконкретном времени ипространстве срезов иэволюцион-

ных изменений.

Рассматривая оценки, которые дают исследователи и эксперты состоянию

гражданского общества вРоссии, необходимо учитывать эффект темпоральности

ичетко осознавать, что тот или иной срез показателей характеризует определен

ный временной период, сприсущими ему институциональными условиями иобще-

ственными настроениями. Так, в1997 г. З.Т. Голенкова писала осостоянии граждан-

ского общества, что оно неразвито, находится встадии формирования, многие его

элементы вытеснены или «заблокированы», что вРоссии основанного напринци

пах демократии гражданского общества нет, аесть лишь «отдельные элементы, вы-

тесненные внебольшие оазисы автономной общественной жизни» (Голенкова, 1997:

25). В2002 г. В.В. Петухов, выстраивая свой анализ набазе характеристик институ

циональной среды иоценок отношения населения кдемократическим ценностям

иинститутам, формам гражданской самоорганизации, заключал, что сложившаяся

вРоссии инфраструктура имеханизмы неявляются значимыми агентами демокра

тического участия, что системы социального партнерства игражданские инициати-

вы, невписавшись всуществующий партийно-политический порядок, «оттесняют-

ся наобочину политической жизни, асама идея гражданского участия постепенно



№ 3 2020

делегитимизируется. Активность граждан канализируется вдругие сферы, несвя-

занные собщественной иполитической жизнью, что связывается автором ссовре-

менным характером развития российского общества, плюрализацией форм реали-

зации жизненных интересов, тогда как политическая деятельность является уделом

профессионалов, составляющих едва ли 1,5% самодеятельного населения страны

(Петухов, 2002). В.Л. Римский (2007) спустя пять лет вцелом пришел кпохожим

выводам, связанным соснижением общественного иполитического участия. По его

мнению, одной изглавных причин социальной пассивности, нежелания проявлять

гражданскую инициативу, становиться участником коллективных решений являют

ся стереотипы, укорененные всознании населения: люди по-прежнему верят вто,

что действовать нужно только вслучае крайней необходимости, они низко оцени

вают свои возможности влияния навласть идобиваться справедливости. Другой

значимой причиной является банальный эгоизм, нежелание тратить свое время,

физические иинтеллектуальные усилия, другие ресурсы длярешения проблемы,

хотя случаи отдельных гражданских инициатив были довольно успешными. Иссле

дование Фонда Эберта в2010 г. показало, что вРоссии все-таки есть иактивные

граждане иобщественные организации, однако эти две важнейшие составляющие

гражданского общества развиваются вотрыве друг отдруга. Исследователи также

отмечали, что россияне не видят возможности добиться изменений с помощью

гражданской активности, что у населения отсутствует мотивация кгражданскому

участию в рамках действующей инфраструктуры организаций, однако довольно

распространена неформальная помощь. Кроме того, были отмечены репрессивное

отношение государства кНКО, отсутствие у НКО преференций истимулов дляде

ятельности наблаго общества, слабость парламента изакрытость государственного

аппарата. Авторы заключают, что гражданское общество вРоссии еще невыстрои

ло значимые связи между гражданами иобщественными организациями, авотно-

шениях сгосударством назрело понимание того, что «критическое взаимодействие»

может давать более эффективные результаты, чем оппозиционная стратегия (Ланг,

Хэртель, Бюрш, 2010).

Можно суверенностью сказать, что запрошедшие годы ситуация существен

но изменилась, сформировались новые подходы имеханизмы общественно-госу-

дарственного взаимодействия. Не только поданным докладов Общественной па-

латы Российской Федерации оразвитии гражданского общества, которые отчасти

можно рассматривать как демонстрацию успехов государства поподдержке неком

мерческого сектора, ноив статьях критически настроенных экспертов отмечается,

что вРоссии наблюдается небывалый рост фондов иинициатив, крепнет иполу

чает институциональное оформление волонтерское движение, развивается соци-

альное предпринимательство, постепенно растет количество низовых гражданских

инициатив, проектов активных граждан в сельской местности, культурного раз

вития иблагоустройства городской среды. НКО активно включаются программы

социального партнерства иоказания социальных услуг населению, проводят обще

ственную экспертизу законопроектов, участвуют вобщественном контроле заих

реализацией. Растет профессионализм иорганизационная эффективность неком

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

 № 3 2020

мерческих организаций: они стали более стабильно функционирующими, эконо-

мически более обеспеченными. Активно обсуждается участие НКО вреализации

приоритетных национальных проектов, внедрение вдеятельность НКО инноваци

онных социальных технологий. Согласно мониторингам НИУ ВШЭ (2009–2018),

выросли, идовольно значительно, уровни доверия населения кНКО (с 36% до59%),

участвующему вдеятельности НКО населению (с 18% до29%) (Ильин, 2017; Доклад

о состоянии гражданского общества в Российской Федерации, 2018; Информацион

но-аналитический бюллетень о развитии гражданского общества и некоммерческо-

го сектора в России, 2019).Вцелом нужно признать, что у некоммерческого сектора

появилось множество новых закрепленных взаконодательстве возможностей уча

стия как вразработке, так ипретворении вжизнь мер ирешений вобласти соци-

альной политики.

Между тем экспертами отмечается, что состояние гражданского общества

определяется нетолько количественными показателями его развития. Не вмень

шей степени значимы социальные вопросы, накоторые направлено внимание обще-

ства, участие общественности впоиске ответов наглавные вызовы, стоящие перед

страной. Большинство социологических исследований, проводимых как центрами

национального уровня (ВЦИОМ, ФОМ, Левада-Центр идр.), так ирегиональными

социологическими центрами (нашими собственными исследованиями втом числе),

показывают, что население по-прежнему озабочено проблемами уровня икачества

жизни, социальной справедливости, преодоления социального и экономического

неравенства, коррупции вовсех эшелонах власти, однако эти проблемы, затраги

вающие вопросы эффективности политического курса, государственного управле-

ния, являются длягражданского общества практически закрытыми, влучшем слу-

чае доступно только такое их решение, как борьба снегативными последствиями.

Следует указать иеще наодну немаловажную типично российскую пробле

му взаимодействия между гражданским обществом иорганами власти— это вза-

имодействие сорганами местного самоуправления. Вотличие отмногих западных

стран, где гражданская активность проявляется прежде всего налокальном уровне

изатрагиваeт проблемы местного сообщества, результаты социологических иссле

дований, проводимых вроссийских муниципальных образованиях, демонстрируют

противоречия между политико-правовыми механизмами иреальным гражданским

участием науровне муниципалитетов.

В идеале местное самоуправление должно являться реальным инструмен

том реализации интересов населения, решения вопросов по удовлетворению

разно образных— бытовых, культурных, медицинских, образовательных идругих

потребностей, учитывающим культурную и этническую специфику населения,

проживающего на одной территории. Это своеобразный «мост между государ

ством игражданским обществом», обеспечивающий адаптацию иуспешное вза-

имодействие между ними (Уваров, 2008), который координирует интересы раз-

личных групп населения муниципального образования, выступает политическим

центром, обеспечивающим достижение гражданского согласия (Тимофеев, 2005).

Между тем проведенные вданной области исследования показывают, что инсти



№ 3 2020

тут местного самоуправления, народной инициативы в России остается одним

изнаименее развитых, практика его реализации практически отсутствует, насе

ление является лишь потенциальным субъектом местного самоуправления, прак-

тикуя лишь некоторые форматы подобного гражданского участия, что отчасти

объясняется общими проблемами гражданской культуры инационального мен

талитета, сформировавшегося задолгое время имперских иавторитарных режи-

мов, «приучивших» население кпринятию «готовых», спущенных сверху решений

своих проблем. С другой стороны, эксперты обнаруживают готовность населения

принимать участие врешении вопросов местного значения, что свидетельствует

онереализованном потенциале низовой гражданской активности, необходимо

сти ее активизации, втом числе информационными, стимулирующими методами

(Зуденкова, 2014; Трофимова, 2015). Таким образом, вопросы отом, куда, каки

ми путями развивается гражданское общество, какие факторы определяют его

качественные иколичественные характеристики, отчего зависит уровень вовле

ченности населения вдеятельность НКО икаковы структурные барьеры, препят-

ствующие качественному прорыву внекоммерческом секторе, являются нетолько

сугубо научными, они вплетены всоциальную практику. Ответам наэти вопросы,

покрайней мере частично, посвящены результаты исследования, представленные

вданной статье.

 

В фокусе нашего исследовательского интереса находились изменения, проис

ходящие впоследнее пятилетие всознании иповедении людей, функционировании

государственных институтов, взаимодействиях между общественными организа

циями, органами власти ибизнес-структурами, аинформантами стали руководи-

тели некоммерческих организаций втрех сибирских регионах— Алтайском крае,

Новосибирской области иРеспублике Алтай (всего было опрошено 180 экспертов,

втом числе вАлтайском крае— 74, вНовосибирской области— 58, вРеспублике

Алтай— 48). По замыслу исследователей содержание инаправленность этих из

менений свидетельствовали остепени сформированности гражданского общества,

его силе ислабости, наличии возможностей дляего развития, осуществления эф

фективной деятельности порешению общественных проблем— или барьеров, пре-

пятствий, тормозящих данные процессы, провоцирующих конфликты.

Методически измерение представляло собой шкалирование по15 показате

лям (характеристикам) гражданского общества, втом числе касающимся выражен-

ности социальной активности населения (таблица 1). Каждый показатель оцени-

вался спомощью динамической шкалы, градации которой указывали наналичие

положительной динамики, изменений влучшую сторону (1), отсутствие изменений

(2) иотрицательную динамику, изменения вхудшую сторону (3). Между тем вполне

очевидно, что оценки экспертов итех некоммерческих организаций, которые они

представляли, всилу непосредственной включенности воцениваемые процессы яв

лялись субъективными исами формировались подвлиянием позитивного или не-

гативного опыта иличности руководителя (или другого представительного лица),

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

20 № 3 2020

и эта субъективность и факторы, которые определяли оценки экспертов, также

представляли большой исследовательский интерес, позволяли понять, почему одни

НКО давали именно такую оценку, вкакой точке эти оценки пересекались ипо ка

ким критериям расходились вбольшей степени.

Таблица 1

Показатели состояния иуровня развития гражданского общества

в сибирских регионах

  

Q38_1

Высокий уровень социальной активности населения

Q38_2

Граждане осуществляют пожертвования надеятельность НКО

Q38_3

Население активно участвует вдеятельности НКО

Q38_4

Свободные, плюралистичные иответственные СМИ объективно освеща-

ют проблемы общества

Q38_5

Налажена поддержка гражданских инициатив

Q38_6

Отечественный бизнес социально ответственен

Q38_7

Законодательная власть принимает законы, защищающие права иинте-

ресы населения

Q38_8

Местное самоуправление— власть, имеющая полномочия исредства их

осуществления

Q38_9

Полномочия между федеральным центром и регионами рационально

разграничены

Q38_10

Партии— реальный инструмент формирования власти илоббирования

общественных интересов

Q38_11

Некоммерческий сектор качественно развит

Q38_12

НКО реально предоставляют социальные услуги населению

Q38_13

НКО активно проводят общественную экспертизу

Q38_14

Оценка деятельности органов власти с учетом общественного мнения

проводится эффективно

Q38_15

Диалог государства иобщества при принятии значимых решений ведется

эффективно ипублично

С результатами шкалирования было проведено математико-статистическое

моделирование. Помимо основных оценок были учтены дополнительные параме

тры, такие как длительность функционирования некоммерческой организации, ос-

новные направления деятельности, наличие икачественный характер трудностей,

скоторыми сталкивалась организация, опыт иформы взаимодействия НКО сор

ганами власти различного уровня, вособенности получения ими государственной

поддержки дляреализации деятельности организации, удовлетворенность отвза

имодействия с властью и другими некоммерческими организациями. Предвари-

тельный анализ включал поиск иинтерпретацию отдельных взаимосвязей, струк-



№ 3 2020

турирование множественных переменных, используемых для получения ответов

наотдельные вопросы, вменьшее количество интегральных показателей (индексов,

факторов). Далее выявленные статистические взаимосвязи были включены воб

щую модель, позволившую описать общую картину взаимодействия, взаимовлия-

ния ивзаимообусловленности между отдельными характеристиками гражданского

общества всибирских регионах.

  

Прежде всего отметим, что результаты экспертных опросов втрех сибирских

регионах были взначительной степени гомогенными, несмотря нато что сами ре

гионы значительно отличались друг отдруга попараметрам социально-экономиче-

ского развития икачеству некоммерческого сектора, траекториям развития граж-

данского общества (подробный статистический анализ врегиональном разрезе см.:

Максимова, Омельченко, Ноянзина, Суртаева, 2019).

Эксперты отмечали позитивные изменения в предоставлении НКО соци

альных услуг населению (54,8% положительных оценок), поддержке гражданских

инициатив (51,0%), атакже указывали на повышение уровня социальной актив

ности населения (45,5%). Между тем стоит отметить, что по11 из15 показателей

большинство (более 50%) экспертов указали наотсутствие значимых изменений.

Вчастности 67,2% экспертов отмечали, что полномочия между федеральным цен

тром ирегионами по-прежнему далеки отрационального разграничения, 63,7%—

что непроисходит значительных изменений вэффективности оценки деятельности

органов власти сучетом общественного мнения. Более 60% руководителей НКО,

принявших участие вэкспертных опросах, указали нато, что доля граждан, осу

ществляющих пожертвования надеятельность НКО, практически неменяется, что

ненаблюдают существенных сдвигов вулучшении российского законодательства

всторону защиты прав и интересов населения, вфункционировании партийной

системы ирасширении полномочий органов местного самоуправления. По этим же

показателям более пятой части экспертов дали оценки, свидетельствующие нетоль

ко озастое, ноио негативной динамике, что вцелом указывало надостаточно вы-

сокий уровень неудовлетворенности регионального некоммерческого сектора скла-

дывающимися отношениями между НКО иразличными ветвями власти.

Корреляционный анализ по 15 показателям

выявил наличие нескольких

констелляций переменных, внаибольшей степени взаимосвязанных друг сдру

гом (ρ > 0,7, p < 0,05), которые могли бы являться некоторыми обобщенными

переменными, используемыми дляописания процессов, происходящих вграж

данском обществе сибирских регионов. Требовалось более глубоко изучить струк-

туру исодержание данных взаимосвязей, что было сделано наоснове кластерного

ифакторного анализа.



Поскольку входе предварительного сравнительного анализа оценок поотдельным показателям

различий врегиональном разрезе статистически достоверных различий выявлено небыло (χ2, p ≥

0,05), то данные были сведены вединый массив, что позволило засчет большего размера выборки

провести более качественные измерения иописать ситуацию вцелом повсем трем регионам.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

22 № 3 2020

Обращаясь кпроцедурам кластеризации ифакторизации, нам было нужно

определить количество значимых факторов (кластеров), поскольку отэтого зави

село их содержание и, следовательно, интерпретация врамках решения задач ис-

следования. Всвоих действиях мы руководствовались общепринятыми внаучной

литературе стратегиями ирекомендациями, отраженными внаиболее используе

мых критериях оценки (Hayton, Allen, Scarpello 2004; Costello, Osborne, 2005). Наос-

нове параллельного анализа ипоказателей VSS (Very Simple Structure— наиболее

простой структуры), MAP (Wayne Velicer’s Minimum Average Partial), RMSEA, BIC

иSRMR было принято решение оставить дляинтерпретации четыре фактора, ко

торые были сопоставлены счетырьмя кластерами, полученными входе иерархиче-

ского кластерного анализа. Результаты факторного икластерного анализов практи-

чески совпадали, что свидетельствовало означимости выявленных взаимосвязей,

их объективного идостоверного характера, фиксируемого различными методами.

Выделенные факторы имели следующую информативность: 21%, 21%, 13% и12%,

общая доля дисперсии, объясненной факторами, составила 67%.

Первый фактор описывал показатели эффективности партий и законода

тельной власти, наличия у местного самоуправления полномочий ивозможностей

для развития муниципалитетов и решения социальных проблем, рационального

разграничения полномочий между центром ирегионами, эффективности ипублич

ности диалога между государствами иобществом при принятии решений. Вцелом

это был фактор/кластер функциональности государственных институтов, эффек

тивности выполнения ими основных задач по управлению государством нараз-

личных уровнях (федеральном, региональном, муниципальном), взаимодействию

собщественными объединениями.

Ко второму фактору/кластеру были отнесены переменные, описывающие

уровень социальной активности населения, участия населения в деятельности

НКО, втом числе путем внесения пожертвований, развития некоммерческого сек

тора. Этот фактор можно условно назвать фактором «зрелости гражданского обще-

ства» врегионе.

Еще одну значимую группу переменных, подтвержденную порезультатам

обоих видов анализа, составили показатели свободы иобъективности СМИ, под

держки гражданских инициатив исоциальной ответственности бизнеса. Несмо-

тря насвою разноплановость, все они характеризовали регионы спозиций реа-

лизации прав исвобод, выполнения гражданских (в том числе корпоративных)

обязанностей перед обществом, т.е. имели прямое отношение кдемократии иее

проявлениям.

В отношении последней группы результаты факторного икластерного анали

за расходились. Вобоих случаях ключевой переменной являлась Q38_13— «НКО

активно проводят общественную экспертизу», однако в кластерном анализе она

объединялась с переменной Q38_12 — «НКО реально предоставляют социаль

ные услуги населению», авфакторном анализе— спеременной Q38_14 «Оценка

деятельности органов власти сучетом общественного мнения проводится эффек

тивно». Мы сочли результаты факторного анализа более последовательными ипо-



№ 3 2020

нятно интерпретируемыми, и данный фактор получил название «общественный

контроль».

Проекции переменных наоси факторов ииндивидуальные оценки (рисунок

1) позволяют увидеть, что оценки экспертов были весьма различны изначительная

их часть располагается взонах отрицательных значений повсем факторам (поло

жительные значения пофактору соответствовали положительной динамике, нуле-

вые— отсутствию изменений, аотрицательные— негативным изменениям), что

свидетельствовало обольшом количестве представителей некоммерческих органи

заций, неудовлетворенных сложившейся ситуацией ссостоянием институциональ-

ных условий игражданского общества вцелом.

Рисунок 1— Распределение индивидуальных оценок

впространстве ключевых факторов/кластеров.

Хотя по индивидуальным показателям различий по регионам выявлено

небыло, сравнение значений поотдельным факторам показало, что региональные

НКО по-разному оценивают качество и динамику общественного контроля над

действиями властей насвоих территориях: вбольшей степени удовлетворены из

менениями вданной области руководители НКО вАлтайском крае (среднее значе-

ние 0,21), меньше всего— вРеспублике Алтай (среднее значение 0,35), вНовоси-

бирской области оценки занимали промежуточное положение (среднее значение

0,06) (F, однофакторный дисперсионный анализ, p<0,05). Общий характер оценок

свидетельствовал опреобладании мнения оботсутствии значимых изменений, что

указывало скорее назастой, чем позитивную стабильность государственно-обще

ственных взаимоотношений врегионах исследования.

Анализ показал, что осуществление организацией определенных направле

ний деятельности было взаимосвязано с оценками поотдельным факторам. Так,

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

24 № 3 2020

некоммерческие организации, оказывающие услуги образования, дополнитель-

ного образования ипросвещения, как правило, отмечали негативные результаты

деятельности органов государственной власти— как назаконодательном уровне,

так ина исполнительном, атакже науровне местного самоуправления (t критерий,

p=0,03). Организации, оказывающие услуги всфере науки, культуры, искусства,

выше оценивали положительную динамику развития институтов общественного

контроля ипроведения общественных экспертиз, чем организации, реализующие

другие направления (t критерий, p=0,009). Правозащитные организации давали

значимо более негативную оценку попоказателям развития некоммерческого сек

тора и социальной активности населения (t критерий, p = 0,01). Таким образом,

характер деятельности, которой занималась организация, оказывал значимое воз

действие навосприятие динамики социальных процессов, происходящих врегио-

нальном социуме.

Какие трудности испытывают НКО входе осуществления своей деятельно

сти икаким образом эти трудности обусловливают восприятие ситуации внеком-

мерческом секторе? Обширный список, включенный винструментарий, включал

финансовые трудности, сложности спривлечением сотрудников идобровольцев,

проблемы снехваткой знаний иумений у сотрудников организации, отсутствие по

нимания, поддержки состороны региональных или местных властей, отсутствие

поддержки состороны возможных спонсоров, бизнес-структур, отсутствие поме

щения дляпредоставления услуг, отсутствие интереса состороны целевой аудито-

рии организации, низкий уровень активности, недостаток энтузиазма сотрудников,

недостаток информационных материалов, необходимых для работы, трудности,

связанные снесовершенством российского законодательства иконкуренцией вну

три сектора НКО, атакже сорганами государственной власти или органами мест-

ного самоуправления, давлением состороны контролирующих инстанций. Отдель-

ная альтернатива маркировала отсутствие трудностей. Предстояло выяснить, какие

трудности являлись наиболее распространенными исочетались друг сдругом, что

позволило бы использовать комплексные переменные вкачестве независимых фак

торов.

Как ина предыдущем этапе, мы исследовали парные корреляции между пе

ременными (поскольку это были дихотомии, мы рассчитывали тетрахорические

корреляции спомощью функции библиотеки «polycor» всреде R). Их анализ по

казал, что между трудностями небыло сильных взаимосвязей, наиболее значимые

корреляции наблюдались между переменными «Отсутствие понимания, поддержки

состороны региональных властей» и«Отсутствие понимания, поддержки состо

роны местных властей» (0,79), другие взаимосвязи посиле непревышали 0,5 (по

модулю). Во избежание статистического «шума» мы исключили изпоследующего

анализа переменные, которые не имели значимых корреляций с другими (< 0,3)

иподвергли редуцированный набор переменных факторному анализу. Врезульта

те было выделено четыре фактора, описывающих 19%, 16%, 14% и10% дисперсии

переменных. Первый фактор (LowSupport) составили переменные, идентифици

рующие трудности сполучением поддержки отместных ирегиональных властей.



№ 3 2020

Второй фактор (FinDic) был биполярным, его положительный полюс определялся

финансовыми трудностями, аотрицательный— отсутствием проблем. Третий фак

тор (OrgDic) репрезентировал организационные трудности, связанные снехват-

кой знаний иумений у сотрудников, недостаточным количеством информацион-

ных материалов дляработы. Смысл четвертого фактора (LawPressure) описывался

через несовершенства российского законодательства идавление состороны кон

тролирующих инстанций (таблица 2).

Таблица 2

Результаты факторного анализа трудностей, скоторыми сталкивается организация

(указаны переменные смаксимальными нагрузками)

  F1 F2 F3 F4

Q5_2 Недостаток финансовых средств

0,99

Q5_3 Нехватка знаний иумений у сотрудников

организации

0,98

Q5_4 Отсутствие понимания, поддержки состоро-

ны региональных властей

0,99

Q5_5 Отсутствие понимания, поддержки состоро-

ны местных властей

0,71

Q5_10 Недостаток информационных материалов,

необходимых дляработы

0,35

Q5_11 Несовершенство российского законодатель-

ства

0,64

Q5_13 Давление состороны контролирующих

инстанций

0,54

Q5_15

Нет трудностей

-0,52

Корреляционный анализ основных факторов, показывающих динамиче-

ские характеристики институциональных условий, состояния и уровня развития

гражданского общества, ифакторов, обобщающих трудности, которые испытыва

ли НКО, показал, что наибольшая отрицательная взаимосвязь наблюдалась между

трудностями с получением поддержки от властей и оценкой эффективности го

сударственных институтов (–0,2) (что логично ивполне объяснимо), иэтими же

трудностями иоценками эффективности общественного контроля задействиями

власти (–0,26). Похожая взаимосвязь наблюдалась между финансовыми трудно

стями иоценками эффективности деятельности властей (–0,19). Получался инте-

ресный замкнутый «квадрат»: НКО плохо контролируют власти— власти работа-

ют не эф фективно— у НКО трудности сполучением государственной поддержки,

апоскольку государственная поддержка является основной, то вцелом— финансо

вые трудности. Еще одна значимая взаимосвязь выявлена между воспринимаемым

давлением состороны законодательства иконтролирующих инстанций иоценкой

развития гражданского общества (–0,2). Поскольку связь была обратная, это мож

но проинтерпретировать следующим образом: чем большее давление испытыва-

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

26 № 3 2020

ли НКО, тем пессимистичнее были их оценки относительно того, как развивается

гражданское общество врегионе, инапротив, чем меньше ощущаемый «пресс», тем

более благосклонны оценки экспертов.

Несмотря нато, что часть «трудностей» непопала вфакторный анализ, мы про

вели отдельные сравнения исключенных переменных сключевыми факторами. Вре-

зультате было выявлено, что отмечаемые экспертом сложности с привлечением со-

трудников идобровольцев (25,3% НКО указали наих наличие), отсутствие поддержки

состороны возможных спонсоров, бизнес-структур (31,9%), атакже ощущаемая кон

куренция внутри сектора НКО (7,0%) ассоциировались с более низкими оценками

пофактору развития гражданского общества врегионе, вто время как другие труд

ности, такие как отсутствие помещения дляпредоставления услуг или недостаточный

интерес кдеятельности организации состороны целевой аудитории, недостаток энту

зиазма сотрудников, конкуренция сорганами государственной власти или местного

самоуправления, неимели значения при оценке динамических характеристик.

Следующая группа факторов, которые могли определять оценки экспертов

относительно динамики институциональных условий иразвития некоммерческого

сектора, была связана соопытом иформами взаимодействия сорганами власти.

Вособенности нас интересовало то, каким образом наличие иразличные форматы

данных взаимодействий влияют наоценки общей эффективности государственных

институтов, атакже наоценки общественного контроля действий властей (первый

итретий факторы).

В результате факторизации 15 альтернатив, характеризующих взаимодей

ствие НКО сорганами власти, было выделено три основных измерения (информа-

тивность факторов: 33%, 25%, 25%, индекс факторной надежности Такера-Льюиса =

0,97, RMSEA=0,03) (таблица 3).

Первое измерение охватывало такие форматы взаимодействия, как участие

вэкспертизе нормативно-правовых актов иучастие впубличных слушаниях, атак

же вработе общественных советов ипалат, вформировании тематики конкурсов

государственного заказа, в программах по повышению квалификации госслужа

щих, заключении соглашений идоговоров, что вцелом можно охарактеризовать

как участие впринятии значимых решений, принимаемых органами власти посо

циальным вопросам (DecisionMaking).

Второе измерение касалось сотрудничества НКО сорганами власти вфор

мате совместных мероприятий иинформационного обмена, реализации социально

значимых общественных проектов ипрограмм, отрицательным полюсом данного

фактора являлось отсутствие взаимодействия (т.е. именно поданным формам вза

имодействие являлось определяющим) (CommonProjects). Третье измерение вклю-

чало разнообразные формы поддержки, оказываемой социально ориентированным

некоммерческим организациям (как посодержанию деятельности, так иимеющих

формальный статус СО НКО),— финансовую, информационную, организацион

ную, имущественную ииные (Support).

Корреляционный анализ выделенных измерений взаимодействия счетырь

мя ключевыми факторами институциональных условий игражданского общества



№ 3 2020

показал, что наличие общих совместных проектов сорганами власти значимо, хотя

ине очень сильно, взаимосвязано соценками проявлений демократических свобод

(свободы иобъективности СМИ, социальной ответственности бизнеса, поддержки

гражданских инициатив) (r=0,3, p<0,05), тогда как институциональная помощь

ассоциировалось спозитивными оценками результатов контроля над действиями

ирешениями государства состороны гражданского общества (r=0,19, p<0,05).

Иными словами, чем больше ресурсов получал некоммерческий сектор отвласти,

тем большим было ощущение вовлеченности впроцесс принятия решений наго

сударственном уровне итем чаще общественно-государственные отношения вос-

принимались иконструировались вформате диалога. Еще две взаимосвязи были

значимы только науровне тенденции: проведение совместных мероприятий соот

носилось сболее высокими оценками повышения эффективности деятельности ор-

ганов власти, тогда как отсутствие такого взаимодействия приводило кболее низ-

кой оценке качества таких изменений (рисунок 2 слева).

Рисунок 2— Взаимосвязь ключевых факторов сизмерениями взаимодействий сорганами

власти (слева) иудовлетворенностью взаимодействиями сорганами власти разного уровня—

федерального (SatFed), регионального (SatReg) имуниципального (SatMun) (справа).

Нам важно было учитывать нетолько наличие каких-либо форм сотрудни-

чества, ноиудовлетворенность его результатами, что было сделано входе анализа

взаимосвязи ключевых факторов споказателями удовлетворенности НКО отвза

имодействия сорганами власти федерального, регионального имуниципального

уровня (рисунок 2 справа). Анализ показал, что удовлетворение взаимодействием

сорганами власти нафедеральном ирегиональном уровне значимо взаимосвязано

сположительными оценками изменений вотношении свободы слова, социальной

ответственности бизнеса иподдержки гражданских инициатив (Democracy), атак

же соценками эффективности государственных институтов (PowerEc), тогда как

удовлетворенность взаимодействием намуниципальном уровне способствует по

ложительной направленности оценок динамических характеристик потрем фак-

торам изчетырех (кроме демократических проявлений). Нанаш взгляд, это очень

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

 № 3 2020

важные результаты, свидетельствующие о том, что общая ситуация среализацией

фундаментальных прав и свобод определяется общим политическим курсом ру

ководства государства, что нашло отражение вовзаимосвязи между реализацией

демократических принципов иудовлетворенностью субъектов гражданского обще

ства отвзаимодействий сфедеральными властями, тогда как повседневная деятель-

ность НКО наместах взначительной степени определяется тем, насколько успешно

удалось наладить взаимодействие с руководством на местах, на муниципальном

уровне управления региональной системой.

Таблица 3

Результаты факторного анализа форм взаимодействия НКО

с органами власти (показаны факторные нагрузки > 0,4)

   F1 F2 F3 F4

Совместные мероприятия иинформационный обмен

0,76

Участие вмероприятиях, проводимых органами

власти

0,50

Совместная реализация социально значимых обще-

ственных проектов ипрограмм

0,45

Участие вработе общественных советов, палат ит.д.

0,45

Финансовая поддержка НКО состороны органов

власти

0,57

Участие вразработке или экспертизе нормативных

правовых актов

0,77

Информационная поддержка НКО состороны орга-

нов власти

0,47

Участие впубличных слушаниях

0,57

Заключение соглашений идоговоров

0,45 0,41

Организационная, правовая поддержка НКО состо-

роны органов власти

0,57

Имущественная поддержка НКО состороны органов

власти

0,43

Участие вформировании тематики конкурсов госу-

дарственного заказа

0,49

Участие впрограммах поповышению квалификации

госслужащих

0,41

Мониторинг состояния гражданского общества

0,93

Нет взаимодействия

-0,43

Сплоченность, способность к конструктивному диалогу и сотрудничеству

отличает зрелое гражданское общество отнестабильного иформирующегося. Вос



№ 3 2020

приятие гражданского общества изнутри формируется нетолько наоснове оценки

собственной деятельности организации, ноина основе оценки деятельности дру

гих НКО, которая формируется исходя из особенностей взаимодействия сними

как спартнерами иконкурентами. Мы использовали показатель удовлетворенно

сти взаимодействиями сдругими некоммерческими организациями вкачестве воз-

можного фактора, определяющего экспертные оценки. Было выявлено, что удов-

летворенность (использовались три основные градации — «чаще удовлетворен»,

«когда как, иногда удовлетворен, иногда нет» и«чаще неудовлетворен») положи

тельно коррелировала сдинамическими оценками развитости гражданского обще-

ства (r=0,24, p<0,04) иоценками эффективности осуществления общественного

контроля над действиями властей, проведения общественной экспертизы (r=0,26,

p<0,04).

Все выявленные значимые взаимосвязи иразличия легли воснову обобщен

ной модели. Основные гипотезы, которые тестировались врамках модели, касались

проверки валидности факторной структуры врамках конфирматорного анализа;

проверки взаимосвязей оценок состояния иперспектив развития гражданского об

щества иособенностей восприятия других сторон общественной иполитической

жизни.

Качество полученной модели было достаточно высоким согласно наиболее

важным критериям согласия исоответствия (χ2, p=0,112, RMSEA=0,035, CFI=0,977,

TLI=0,992).

Задачей моделирования было увязать все взаимосвязи вединую схему, под

твердить их значимость вусловиях взаимовлияния факторов ипредикторов друг

надруга.

В результате подтвердились значимое воздействие наоценки динамики раз

вития гражданского общества состороны факторов эффективности общественного

контроля (β=0,31, p<0,001) иреализации демократических прав иответственно

сти (β=0,25, p<0,001), выраженность которых способствовала оптимистическому

видению перспектив развития гражданского общества. Трудности организации,

связанные сповышенной конкуренцией внекоммерческом секторе, ипринадлеж

ность к категории правозащитных организаций, напротив, являлись факторами,

ассоциирующимися соценками негативных изменений (β=–0,59, p=0,04, β= –0,91,

p=0,03).

В отношении фактора оценки эффективности деятельности органов подтвер

дилась только взаимосвязь снаправленностью деятельности организации (оказа-

ние услуг образования, дополнительного образования ипросвещения). Организа-

ции, работающие вданной сфере, чаще давали негативные динамические оценки

деятельности органов власти разного уровня (достоверность только науровне тен

денции; β=–0,50, p=0,07).

Согласно полученным структурным уравнениям, оценки эффективности об

щественного контроля иэкспертизы, проводимых НКО, зависели отих участия со-

вместно сорганами власти впринятии значимых управленческих решений (науров-

не тенденции; β=0,27, p=0,07), удовлетворенности отвзаимодействия сорганами

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

30 № 3 2020

местного самоуправления (максимальная важность, β=0,98, p<0,001) идругими

некоммерческими организациями (на уровне тенденции, β=0,79, p=0,07).

Оценка уровня демократичности региональных социумов наоснове показа

телей свободы иобъективности информации вСМИ, социальной ответственности

бизнеса иподдержки социальных инициатив значимо зависела только отфактора

удовлетворенности взаимодействием с федеральными властями (β=0,66, p=0,01).

Все корреляционные взаимосвязи, включенные вмодель, также подтвердили свою

значимость, кроме взаимосвязи между оценками эффективности некоммерческого

сектора (CivilSociety) идеятельности региональных систем управления (PowerEc),

которая была значима только науровне тенденции исвидетельствовала отом, что

некоммерческий сектор иорганы власти воспринимались экспертами дифферен

цированно (рисунок 3).

Рисунок 3— Структурная модель взаимосвязей между интегральными показателями гражданского

общества ифакторами, определяющими их динамические оценки.



Проведенное моделирование позволило выделить латентные конструкты

(измерения), определяющие оценки экспертного сообщества относительно дина

мических характеристик институциональных условий и состояния гражданского

общества. К числу таких измерений были отнесены: оценки общей эффективно

сти некоммерческого сектора игражданского общества, втом числе качества со-

циальных услуг, оказываемых населению, вовлеченности населения вдеятельность

общественных организаций иих социальной активности; оценки качества функ

ционирования систем государственного управления, измеряемого наоснове раци-

онального распределения функций, полномочий иобязанностей между федераль-

ным центром ирегионами, регионами имуниципалитетами, наличия у последних

реальных возможностей длярешения проблем наместах, наличия сильной законо

дательной власти, защищающей интересы жителей региона; оценки эффективно-

сти системы общественного контроля над деятельностью властей иоценки общих

демократических тенденций.

Наше исследование показало, что чем более комфортно чувствует себя не

коммерческая организация всвоем профессиональном поле, чем более успешны

реализуемые ею проекты, чем выше уверенность втом, что общество способно



№ 3 2020

принимать решения иконтролировать управленческие процессы, тем выше оцен-

ки состояния регионального гражданского общества. Особую роль при этом игра-

ет взаимодействие сместными властями, формирующими основу длядальнейше-

го сотрудничества свластями другого уровня инаселением данного поселения,

атакже эффективность собственной деятельности. Высокая конкуренция сдру

гими НКО иосуществление специфических услуг (таких, как правозащитная или

просвещенческая деятельность) выступают значимыми факторами пессимисти

ческого восприятия ситуации. Наличие финансовых трудностей иорганизацион-

ных проблем, сложности сполучением государственной поддержки хоть иявля-

ются значимыми при оценке отдельных показателей, вобщей системе теряют свое

значение посравнению собщими тенденциями синхронного оценивания эффек

тивности взаимодействия сфедеральными властями иразвития демократических

процессов, которые, наряду сфункциями пообщественному контролю, являются

определяющими.



Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ врамках науч

ного проекта № 19-011-00417 «Факторы имеханизмы формирования доверия вси-

стеме сохранения социальной безопасности вприграничных регионах России».

 

Голенкова З.Т. Гражданское общество в России. Социологические исследования,

1997, No. 3, 25–36.

Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации за 2018 год.

М.: Общественная палата Российской Федерации, 2018. URL: https://www.oprf.ru/

les/1_2019dok/Doklad_OPRF_2018.pdf (дата обращения: 1.06.2020).

Зуденкова С.А. Состояние социально-гражданских позиций населения как фактор

взаимодействия с органами муниципальной власти. Вестник университета, 2014,

No. 16, 116–119.

Ильин В.А. Развитие гражданского общества в России в условиях «капитализма

дляизбранных». Экономические исоциальные перемены: факты, тенденции, про

гноз, 2017, 4 (52), 9–40.

Информационно-аналитический бюллетень о развитии гражданского общества

инекоммерческого сектора в России, 2019, 1(16). Центр исследований гражданского

общества и некоммерческого сектора: 10 лет на передовых рубежах науки о граж

данском обществе. URL: https://grans.hse.ru/data/2019/09/08/1537476714/Bulleten%20

16_small.pdf (дата обращения: 1.06.2020).

Кирдина С.Г. Гражданское общество: уход отидеологемы. Социологические иссле

дования, 2012, No. 2, 63–73.

Ланг С., Хэртель А., Бюрш М. Гражданское общество и гражданская активность

вРоссии. Фонд Фридриха Эберта, 2010.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

32 № 3 2020

Максимова С.Г., Омельченко Д.А., Ноянзина О.Е., Суртаева О.В. Гражданские прак-

тики и базовые модели участия населения в общественной жизни в современ-

ном сибирском регионе. Society andSecurity Insights, 2019, 2 (3), 13–50. https://doi.

org/10.14258/ssi(2019)3-6360

Петухов В.В. Политическая активность игражданская самоорганизация россиян.

Общественные науки исовременность, 2002, No. 6, 59–65.

Римский В.Л. Политическая иобщественная активность российских граждан. Об

щественные науки исовременность, 2007, No. 5, 60–68.

Тимофеев Н.С. Государство, местное самоуправление и гражданское общество:

аспекты и пределы взаимодействия. Конституционное и муниципальное право,

2005, No. 9, 2–9.

Трофимова И.Н. Гражданский активизм всовременном российском обществе: осо

бенности локализации. Социологические исследования, 2015, No. 4, 72–77.

Уваров А.А. Местное самоуправление игражданское общество. Конституционное

имуниципальное право, 2008, No. 15, 6–9.

Хабермас Ю. Политические функции публичной сферы. Вкн: Структурное измене

ние публичной сферы: исследование относительно категории буржуазного обще-

ства. М.: Весь мир, 2016. С. 112–137.

Boehnke K., Rippl S., Fuss D. Sustainable civil-society engagement: Potentials of a

transnational civil society inFrench-German, Polish-German, andCzech-German border

regions. Sustainability, 2015, 7 (4), 4078–4099.

Costello A. B., Osborne J. Best practices in exploratory factor analysis: Four

recommendations for getting the most from your analysis. Practical assessment, research,

andevaluation, 2005, 10 (1), 1–9.

Hayton J. C., Allen D. G., Scarpello V. Factor retention decisions inexploratory factor analysis:

A tutorial onparallel analysis. Organizational research methods, 2004, 7 (2), 191–205.

Whaites A. Let’s get civil society straight: NGOs and political theory. Development

inPractice, 1996, 6 (3), 240–249.

Zaleski P. Global non-governmental administrative system: geosociology ofthe third sector.

In: Gawin D., Glinski P. (Eds). Civil Society inthe Making. Warsaw: IFiS Publishers, 2006.

REFERENCES

Golenkova, Z.T. (1997). Grazhdanskoe obshchestvo v Rossii [Civil society inRussia]. Soci

ologicheskie issledovaniya [Sociological research], no. 3, 25–36.

Doklad o sostojanii grazhdanskogo obshhestva v Rossijskoj Federacii za 2018 god (2018).

[Annual report on the state of civil society in the Russian Federation]. Moscow: e Civic

Chamber of the Russian Federation. URL: https://www.oprf.ru/les/1_2019dok/Doklad_

OPRF_2018.pdf (accessed 1 June 2020).

Zudenkova, S.A. (2014). Sostoyanie social’no-grazhdanskih pozicij naseleniya kak faktor

vzaimodejstviya s organami municipal’noj vlasti [e status ofsocial andcivil positions

ofthe population as a factor inthe interaction with municipal authority]. Vestnik universi



№ 3 2020

teta [University Bulletin], no. 16, 116–119.

Il’in, V.A. (2017). Razvitie grazhdanskogo obshhestva v Rossii v uslovijah «kapitalizma

dlja izbrannyh» [Development ofcivil society inRussia inconditions of«capitalism for the

few»]. Ekonomicheskie i social’nye peremeny: fakty, tendencii, prognoz [Economic andSo

cial Changes: Facts, Trends, Forecast], 4 (52), 9–40.

Informacionno-analiticheskij bjulleten’ o razvitii grazhdanskogo obshhestva i nekom

mercheskogo sektora v Rossii, 1(16), ijul’ 2019 [Informational and analythical bulletin on

the development of civil society and third sector in Russia]. Centr issledovanij grazhdansko

go obshhestva i nekommercheskogo sektora: 10 let na peredovyh rubezhah nauki o grazh-

danskom obshhestve [e Center for Studies of Civil Society and the Non-Prot Sector].

URL: https://grans.hse.ru/data/2019/09/08/1537476714/Bulleten%2016_small.pdf (accessed

1June 2020).

Kirdina, S.G. (2012). Grazhdanskoe obshchestvo: uhod ot ideologemy [Civil society: escape

from ideologeme]. Sociologicheskie issledovanija [Sociological research], no. 2, 63–73.

Lang, S., Hjertel’, A., & Bjursh, M. (2010). Grazhdanskoe obshchestvo i grazhdanskaya ak

tivnost’ v Rossii [Civil society andcivic activity inRussia]. Friedrich Ebert Foundation.

Maximova, S.G., Omelchenko, D.A., Noyanzina, O.E., Surtaeva, O.V. (2019). Grazhdan

skie praktiki i bazovye modeli uchastiya naseleniya v obshchestvennoj zhizni v sovremen-

nom sibirskom regione [Citizenship practices andbasic models ofparticipation inpublic

life incontemporary Siberian region]. Society andSecurity Insights, 2 (3), 13–50. https://

doi.org/10.14258/ssi(2019)3-6360

Petuhov, V.V. (2002). Politicheskaya aktivnost’ i grazhdanskaya samoorganizaciya rossiyan

[Political activity andcivic self-organization ofRussians]. Obshchestvennye nauki i sovre

mennost’ [Social sciences andcontemporary world], no. 6, 59–65.

Rimskij, V.L. (2007). Politicheskaja i obshhestvennaja aktivnost’ rossijskih grazhdan [Po

litical andpublic activity ofthe Russian citizens]. Obshchestvennye nauki i sovremennost’

[Social sciences andcontemporary world], no. 5, 60–68.

Timofeev, N.S. (2005). Gosudarstvo, mestnoe samoupravlenie i grazhdanskoe obshchest

vo: aspekty i predely vzaimodejstviya [State, local government andcivil society: aspects

andlimits ofinteraction]. Konstitucionnoe i municipal’noe pravo [Constitutional andmu

nicipal law], no. 9, 2–9.

Tromova, I.N. (2015). Grazhdanskij aktivizm v sovremennom rossijskom obshhestve:

osobennosti lokalizacii [Civic activism in contemporary Russian society: peculiarities

oflocalization]. Sociologicheskie issledovaniya [Sociological research], no. 4, 72–77.

Uvarov, A.A. (2008). Mestnoe samoupravlenie i grazhdanskoe obshchestvo [Local govern

ment andcivil society]. Konstitucionnoe i municipal’noe pravo [Constitutional andmunic-

ipal law], no. 15, 6–9.

Habermas, Yu. (2016). Politicheskie funkcii publichnoj sfery [Political functions ofthe

public sphere]. In: Strukturnoe izmenenie publichnoj sfery: issledovanie otnositel’no kategorii

burzhuaznogo obshchestva [e structural transformation ofthe public sphere: an inquiry

into a category ofbourgeois society] (pp. 112–137). Moscow: Ves’ mir.

Boehnke, K., Rippl, S., & Fuss, D. (2015). Sustainable civil-society engagement: Potentials

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

34 № 3 2020

ofa transnational civil society inFrench-German, Polish-German, andCzech-German

border regions. Sustainability, 7 (4), 4078–4099.

Costello, A. B., & Osborne, J. (2005). Best practices inexploratory factor analysis: Four

recommendations for getting the most from your analysis. Practical assessment, research,

andevaluation, 10 (1), 1–9.

Hayton, J. C., Allen, D.G., & Scarpello, V. (2004). Factor retention decisions inexplorato

ry factor analysis: A tutorial onparallel analysis. Organizational research methods, 7 (2),

191–205.

Whaites, A. (1996). Let’s get civil society straight: NGOs andpolitical theory. Development

inPractice, 6 (3), 240–249.

Zaleski, P. (2006). Global non-governmental administrative system: geosociology ofthe

third sector. In: Gawin D., Glinski P. (Eds). Civil Society inthe Making. Warsaw: IFiS Pub

lishers.