

95

, ,

 



SOCIAL, CULTURAL RESEARCHES AND SECURITY

УДК 902/904

   

   II .  .. V . ..

   

.. 

https://orcid.org/0000-0002-8051-7127

.. 

https://orcid.org/0000-0001-7752-2470

Алтайский государственный университет, Барнаул, Россия,

e-mail: nikolay-seregin@mail.ru, matrenins@mail.ru

DOI:10.14258/ssi(2020)4-07



       

  













Работа подготовлена врамках государственного задания Алтайского государственного универси-

тета, проект № 748715Ф.99.1.ББ97АА00002 «Тюрко-монгольский мир „Большого Алтая“: единство

имногообразие вистории исовременности».



96 













       



Ключевые слова: Алтай, хуннуско-сяньбийско-жужанское время, архе-

ологические памятники, этносоциальная организация, политогенез, рекон-

струкция

ETHNOSOCIAL SYSTEM AND POLITOGENESIS

OF ALTAI POPULATION IN II CENTURY BC V CENTURY AD

BASED ON MATERIALS

OF ARCHAEOLOGICAL COMPLEXES

N.N. Seregin

https://orcid.org/0000-0002-8051-7127

S.S. Matrenin

https://orcid.org/0000-0001-7752-2470

Altai State University, Barnaul, Russia,

e-mail: nikolay-seregin@mail.ru, matrenins@mail.ru

 e article concerns the reconstructing the features of the formation and evo-

lution of the ethnosocial system, as well as the processes of political genesis of the

Altai population at the Xiongnu-Xianbei-Rouran period.  e key approach of the

research is a comprehensive analysis of materials from excavations of sites of the

Bulan-Koby archaeological culture (II century BC— V century AD). More than

800 burials studied in di erent parts of Altai form the basis of the source base. It

has been established that the genesis of the social organization of the population

of the region during this period was determined by complex forms of interaction

between di erent clans.  e study shows their unequal status at certain stages

of the existence of the Bulan-Koby archaeological culture in di erent regions of

Altai, which probably re ects the hierarchy of tribes.  e key factor in the polit-

ical genesis of the region’s population was its inclusion in the Xiongnu, Xianbei

and Rouran empires.  e most probable form of political uni cation of the Altai

nomads in the II century BC— V century AD is a «tribal confederation» with-

out an independent governing center in the person of a common leader and his

apparatus.

Keywords: Altai, Xiongnu-Xianbei-Rouran time, archaeological sites, ethnosocial

organization, politogenesis, reconstruction





№ 4 2020



Основным источником для реконструкции социально-политических про

цессов, происходивших наАлтае воII в. дон.э. — V в. н.э., выступают материа-

лы раскопок комплексов булан-кобинской археологической культуры. Анализ об-

ширных материалов (более 750 захоронений), полученных в результате полевых

исследований в различных частях региона, позволил установить, что формиро

вание и развитие обозначенной общности происходило наполиэтничной основе

иопределялось взаимодействием разных кланово-племенных образований. Вэтой

связи важным этапом реконструкции общественной организации населения Алтая

хуннуско-сяньбийско-жужанского времени является изучение соотношения выде

ленных социальных групп населения сразными погребальными традициями. Ар-

гументом для этого исследовательского шага выступает доказанное наобширном

этнографическом материале положение, согласно которому этническая исоциаль

но-имущественная стратификации вразличной степени пересекались, что прояв-

лялось вформе разделения надоминирующие («династийные», «старшие») ипод-

чиненные («младшие», иные погенеалогии и(или) этническому происхождению)

роды, племена, правящий «этнос-элиту», «двойную элиту», группы зависимого

иэксплуатируемого населения (Савинов, 1979:42–44; Першиц, 1994:148; Масанов,

1995:145–148; Крадин, 2001:156–159; имн. др.).

Реализация такого этапа реконструкции процессов социо- иполитогенеза на

селения Алтая хуннуско-сяньбийско-жужанского времени базируется навыводах

изаключениях, полученных ранее врамках разноплановой интерпретации захоро

нений данной общности. Вчастности, одним изключевых результатов стало выде-

ление социальных моделей погребений, демонстрирующих вертикальную страти-

фикацию рассматриваемого общества. Их подробная характеристика представлена

вмонографии авторов статьи (Серегин, Матренин, 2020: 92–107). Представленные

далее построения изложены сучетом этих данных.

Традиции погребального обряда как показатель гетерогенности населения

Алтая воII в. дон.э.— V в. н.э.

Изучение многочисленной серии раскопанных погребальных памятников

Алтая хуннуско-сяньбийско-жужанского времени предоставляет основания для

выделения нескольких погребальных традиций населения булан-кобинской куль

туры, отличающихся сочетанием четырех «этнодиагностирующих» показателей:

ориентировка умерших людей головой поосновным направлениям горизонта (сто

ронам света); наличие/отсутствие сопроводительного захоронения верхового коня;

размещение животного вмогиле относительно человека; форма надмогильного со

оружения (Серегин, Матренин, 2016: 147–165).

Яломанская традиция — ингумация c ориентировкой умершего человека

головой в восточный сектор (с отклонениями к северу и югу) в сопровождении

лошади, уложенной «сверху» или «в ногах» покойного вкурганах скольцевой вы

кладкой-крепидой или многослойной стенкой. Данные погребения наиболее ярко

фиксируют появление наАлтае вхуннуское время нового этнокультурного ком

понента, который, вероятно, составил костяк этноса-элиты раннебулан-кобинского

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

98 № 4 2020

социума. Объекты яломанской традиции происходят изразновременных памятни-

ков II в. дон.э.— V в. н.э. Центрального Алтая (Яломан-II, Булан-Кобы-IV, Сары-Бел,

Чендек, Белый-Бом-II, Бош-Туу-I). Обряд захоронения «яломанцев» обнаруживает

наиболее близкие аналогии вархеологических материалах кула-жургинского типа

Верхнего Прииртышья скифо-сакского времени.

Улуг-чолтухская традиция — погребения по обряду ингумации головой

ввосточный сектор (с разными отклонениями) без лошади, под курганами сколь

цевой выкладкой-крепидой или стенкой, реже без них. Вее формировании, по-ви-

димому, приняло участие местное «непазырыкское» население скифо-сакского вре-

мени (оно отождествляется нами спогребениями без лошади вкаменных ящиках,

обкладках, рамах), атакже выходцы изВерхнего Прииртышья, Тувы или Монго

лии. Погребальные объекты данной традиции исследованы намногих памятниках

булан-кобинской культуры (Усть-Эдиган, Улуг-Чолтух-I, Чендек, Яломан-II, Са

ры-Бел, Белый Бом-II, Бике-I, Булан-Кобы-IV, Бош-Туу-I, Боочи, Пазырык, Урочи-

ще Балчикова-3, Степушка идр.). Количественно они преобладают вЦентральном

Алтае напротяжении II в. дон.э.— V в. н.э.

Карбанская традиция — погребения по обряду трупоположения с ориен

тировкой умершего человека головой взападный сектор (обычно сотклонением

ксеверу) без лошади, под курганами скольцевой выкладкой-крепидой, реже без

нее. Объекты стакими признаками впреобладающей своей массе раскопаны вСе

верном Алтае (Карбан-I, Бике-I, Верх-Еланда-II, Дялян, Айрыдаш-I, Тыткескень-VI,

Усть-Эдиган), где они известны уже вхуннуское время (II в. дон.э.— I в. н.э.), но

становятся многочисленными воII–V вв. н.э. ВЦентральном Алтае данные захо

ронения составляют приблизительно 20% идатируются преимущественно II–Vвв.

н.э. (Улита, Бош-Туу-I, Степушка, Чендек, Яломан-II). Происхождение этой погре

бальной традиции могло быть связано с переселением на Алтай племен из Вос-

точного Казахстана, Тувы, Верхнего Прииртышья в связи с экспансией кочевой

империи хунну всеверные районы Центральной Азии нарубеже III–II вв. дон.э.

Неисключено, что вэтногенезе «карбанцев» приняли участие потомки населения

аржано-майэмирского времени, вытесненного всвое время «пазырыкцами».

Берельская традиция— ингумация сориентировкой покойных головой ввос

точном направлении (с разными отклонениями), всопровождении верхового коня,

уложенного сбоку отчеловека всеверной или южной половине могильной ямы, под

курганами с кольцевой выкладкой-крепидой ибез таковой. Данные немногочис

ленные захоронения исследованы в Северном (Усть-Эдиган), Центральном (Сте-

пушка, Катанда-I) иЮго-Западном Алтае (Берель). Вформировании обозначенной

погребальной традиции определяющая роль принадлежала, по-видимому, племе

нам «пазырыкцев» Алтая скифо-сакского времени (Тишкин, Матренин, 2007: 50).

Некоторые захоронения «берельцев» III–V вв. н.э. демонстрируют сложение уне

большой группы населения булан-кобинской культуры норм обрядности, ставших

впоследствии характерными для тюрок Алтая второй половины V— XIв. н.э.

Айрыдашская традиция — ингумация с ориентировкой умерших головой

в западный или северо–северо-западный сектор в сопровождении лошади, уло



№ 4 2020

женной «сбоку» отчеловека вдоль длинной (северной) стенки могильной ямы, под

курганами скольцевой выкладкой-крепидой. Это серия разновременных объектов

II в. дон.э.— V в. н.э. изСеверного (Усть-Эдиган, Айрыдаш-I) иЦентрального Ал

тая (Улита, Верх-Уймон, Чендек, Катанда-I, Степушка), оставленных смешанным

населением, аккумулировавшим втрансформированном виде традиции местного

ипришлого этнокультурных компонентов. Последний мог быть близким попроис

хождению снаселением, оставившим одиночные захоронения сзападной ориенти-

ровкой умерших. Натерритории Центрального Алтая погребения айрыдашской по-

гребальной традиции появляются неранее III в. н.э. иколичественно преобладают

наВерхней Катуни всоставе некрополей второй половины IV— V в. н.э. Потомки

«айрыдашцев» могли принять участие взавоевательных походах тюрок натеррито

рию Минусинской котловины вVIв. н.э. (Серегин, Матренин, 2016:174–181).

Дялянская традиция— ингумация человека головой взападный сектор (преи

мущественно сотклонением насевер) всопровождении коня, уложенного «сверху»

или «в ноги» покойного под курганами скольцевой выкладкой-крепидой, иногда

стенкой. Данный вариант погребального обряда населения Алтая хуннуско-сянь

бийско-жужанского времени является, по-видимому, результатом взаимодействия

населения, практиковавшего трупоположение слошадью «сверху» /в «ногах» чело

века иодиночные захоронения людей головой взападный сектор. Захоронения дан-

ной традиции исследованы натерритории Северного (Усть-Эдиган, Дялян) иЦен-

трального Алтая (Бош-Туу-I, Улита, Чендек).1

Курайская традиция— ингумация головой «на запад» (часто сотклонением

насевер) без сопроводительного захоронения лошади, вкурганах спрямоугольной

выкладкой-крепидой или стенкой. Погребения «курайцев» исследованы вЮжном

(Кальджин-6) иЮго-Восточном Алтае (Курайка). Их появление связано слокаль

ной миграцией вовторой половине III— начале IV в. н.э. небольшой группы кочев-

ников изЦентральной Азии, возможно, стерритории Тувы иМонголии. Пришлый

характер данной погребальной традиции наАлтае демонстрируют заключения ан

тропологов, согласно которым «курайцы» имели ярко выраженные признаки высо-

колицых монголоидов, резко отличающих их отместных популяций периода позд-

ней древности (Чикишева, Поздняков, 2000).

Кок-Пашская традиция— трупоположение человека головой наюг, юго-вос

ток без сопроводительного захоронения лошади, в курганах с прямоугольной

оградой-стенкой либо крепидой. Погребения данной традиции раскопаны вВос

точном (Кок-Паш, Пазырык) и Южном Алтае (Аккол-I). Они могли появиться

наАлтае врезультате аккультурации «курайцев» всреде населения булан-кобин

ской культуры.

Большинство носителей обозначенных традиций находились втесном вза

имодействии, так как были включены в семейно-брачные и производственные

отношения. Они могли хоронить своих родственников наодном кладбище. При

этом, несмотря насмешение отдельных групп скотоводов, впогребальном обряде



Серия погребений дялянской традиции исследована всоставе раскопанного недавно некрополя

булан-кобинской культуры накомплексе Чобурак-I (Северный Алтай) (Серегин идр., 2018, 2019).

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

100 № 4 2020

сохранялись отличия, маркирующие разное происхождение покойных. Послед-

нее, на наш взгляд, демонстрирует незавершенность процесса этногенеза «бу-

лан-кобинцев».

Представленные погребальные традиции, отражающие, по-видимому,

клановый уровень интеграции населения Алтая хуннуско-сяньбийско-жужан

ского времени, были соотнесены свыделенными нами социальными моделями

захоронений взрослых мужчин и женщин из памятников разных этапов бу

лан-кобинской культуры. Врезультате удалось проследить некоторые тенден-

ции этносоциальной дифференциации скотоводов региона напротяжении II в.

дон.э.— V в. н.э.

Отметим, что при моделировании этносоциальной стратификации вовнима

ние принимались только погребения взрослых людей, так как удетей иподростков

обряд захоронения невсегда вполном объеме демонстрировал его принадлежность

копределенной традиции (например, вотношении их обычно непрактиковалось

сопровождение верховым конем, допускалась ориентация головой в противопо

ложную сторону вслучае помещения водну могилу нескольких человек).

 

Для усть-эдиганского этапа булан-кобинской культуры (II в. дон.э.— I в. н.э.)

выделено пять социальных моделей мужских ичетыре модели женских захоронений.

Наиболее высокое положение вэтносоциальной стратификации занимали

носители яломанской погребальной традиции, возглавлявшие племенное объе

динение скотоводов Центрального Алтая. Вероятно, они были переселены туда

воIIв. дон.э. хунну (допускаем, что «яломанцы» попали всферу влияния хунну

еще домиграции наАлтай) для противовеса остальному горноалтайскому насе

лению. Мужчины-«яломанцы» представляли элиту, средний инижний слои бу-

лан-кобинского общества. Женская часть «яломанцев» относилась кдвум приви-

легированным социальным слоям. Вхуннуский период «яломанцы» отличались

достаточно равномерным соотношением мужской и женской части населения,

что свидетельствует обих самодостаточности и, возможно, относительной обо

собленности. Вданном контексте важно отметить небольшой процент объектов

других погребальных традиций напамятнике Яломан-II, представляющем собой

полностью раскопанный ранний булан-кобинский могильник на территории

Центрального Алтая.

Расселявшиеся воII в. дон.э.— I в. н.э. вСеверном Алтае «дялянцы» пред

ставлены мужскими иженскими погребениями, демонстрирующими привилегиро-

ванный, средний инижний слои социума. Малочисленные мужские захоронения

«берельцев», раскопанные пока только вСеверном Алтае, разделяются насоциаль

ные модели, соответствующие привилегированной и средней группам общества.

Мужчины-«айрыдашцы» принадлежали кпривилегированным иксреднему слоям

населения булан-кобинской культуры Северного Алтая. Вцелом носителей айры

дашской, берельской и дялянской погребальных традиций можно рассматривать

вкачестве представителей равноправных кланов, составлявших социальную вер

хушку кочевников Северного Алтая хуннского времени.



101

№ 4 2020

Более низкую позицию вэтносоциальной стратификации занимала мужская

часть носителей карбанской и улуг-чолтухской погребальных традиций, относя

щаяся кбедной части среднего слоя, атакже книжнему слою. При этом женщи-

ны-«карбанцы» могли входить в самый привилегированный слой, что, вероятно,

было обусловлено их семейным положением.

 

На белобомском этапе развития булан-кобинской культуры (II — первая

половина IV в. н.э.) происходило усиление стратификации, а также наблюдалась

интенсификация взаимодействия разных групп населения. Наиболее ярко это де

монстрируют мужские захоронения, подразделяющиеся навосемь социальных мо-

делей. Женская часть скотоводов Алтая воII— первой половине IV в. н.э. представ-

лена четырьмя социальными моделями захоронений.

Доминирующее положение в кланово-племенной организации населения

Центрального Алтая врассматриваемый период сохраняли «яломанцы», хотя сре

ди носителей данной погребальной традиции встречено довольно много мужчин

сневысоким социальным статусом, принадлежавших кбедной части среднего слоя,

атакже книжнему слою булан-кобинского общества. Достаточно высокий статус

всяньбийское время имели «берельцы» вЦентральном Алтае и«айрыдашцы» вСе

верном иЦентральном Алтае. Среди носителей данной традиции нет представите-

лей нижнего социального слоя. Проживавшие натерритории Центрального Алтая

мужчины-«дялянцы» представлены восновном малоимущим рядовым населением.

Только одно захоронение мужчины данной традиции демонстрирует более высо

кий социальный статус умершего человека.

Наиболее дифференцированными воII— первой половине IVв. н.э. стали

носители улуг-чолтухской погребальной традиции, для которых выделено семь

социальных моделей мужских ичетыре модели женских захоронений. Отдель

ные мужчины-«улуг-чолтухцы» влились впривилегированный слой, хотя вце-

лом среди них преобладали представители бедной части среднего слоя, атакже

индивиды, относившиеся книжнему слою. Материалы некоторых памятников

Центрального Алтая демонстрируют тесное взаимодействие их с «яломанца

ми» (Булан-Кобы-IV, Белый Бом-II), «яломанцами», «дялянцами», карбанцами»

(Бош-Туу-I), «берельцами», «айрыдашцами», «карбанцами» (Степушка), по-ви

димому, в результате хозяйственных отношений. Показательная ситуация за-

фиксирована нанекрополях Булан-Кобы-IV иБелый Бом-II, где разные попро-

исхождению, но имевшие одинаковый социальный статус мужчины хоронились

рядом, втом числе вкурганах, пристроенных друг кдругу попринципу «сот».

Женское население «улуг-чолтухцев» вЦентральном Алтае могло поддерживать

брачные связи с«яломанцами», «берельцами», «айрыдашцами», «карбанцами»,

«дялянцами».

Носители карбанской погребальной традиции в сяньбийское время пред

ставлены шестью социальными моделями мужских итремя моделями женских за-

хоронений. Вэтот период их социальный статус заметно повысился, иони выш-

ли наведущие позиции вСеверном Алтае. С другой стороны, погребения мужчин

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

102 № 4 2020

«карбанцев» изЦентрального, Восточного, Южного Алтая относятся почти исклю-

чительно книжнему слою булан-кобинского общества

. Данное наблюдение также

подтверждают захоронения женщин, среди которых наиболее низкое социальное

положение занимали выходцы изЦентрального Алтая.

Достаточно сложной представляется объективная оценка места вэтносоци

альной системе скотоводов Алтая сяньбийского времени «курайцев», погребения

которых локализованы пока только вюжном июго-восточном районах рассматри

ваемого региона. Важно отметить малочисленность раскопанных объектов данной

традиции, высокий процент среди них «безынвентарности», наличие вотдельных

могилах единичных импортных вещей (украшения, бытовая утварь, детали одеж

ды), в том числе из органических материалов, не зафиксированных в процессе

раскопок других памятников Алтая2. Судя поимеющимся археологическим дан

ным, курайское взрослое население было слабо дифференцировано ипринадлежа-

ло кбедной части среднего слоя икнижнему слою изучаемого общества.

Единичные погребения кок-пашской погребальной традиции из Южного

иВосточного Алтая относятся книжнему социальному слою.

 

На верх-уймонском этапе булан-кобинской культуры (вторая половина IV—

V в. н.э.) стратификацию общества демонстрируют семь социальных моделей муж

ских ичетыре модели женских погребений.

Элиту населения Центрального Алтая в обозначенный период составляли

«яломанцы». Посвоему статусу им были близки «берельцы» и«айрыдашцы», ко

торые возглавляли локальную группу населения Верхней Катуни и, возможно,

контролировали западные и юго-западные границы территории расселения пле

мен булан-кобинской культуры. У населения Северного Алтая вжужанское время

наведущих позициях находились носители дялянской погребальной традиции.

В этносоциальной структуре скотоводов Восточного Алтая во второй по

ловине IV— V в. н.э. наиболее высокое положение занимали «кок-пашцы». Они,

по-видимому, составляли локальную элиту скотоводов, проживавших на данной

территории. Им немного уступали «улуг-чолтухцы», среди которых имелись как

индивиды смаксимально привилегированным статусом, так ипредставители сред

него инижнего слоев изучаемого общества.

Анализируемые археологические материалы показывают, что на заключи

тельном этапе существования булан-кобинской культуры наиболее низкое положе-

ние всоциальной стратификации имели носители карбанской погребальной тра-

диции, которые проживали в разных частях Алтая. Они представляли население

сосредним материальным достатком, атакже малоимущих рядовых общинников.



Показательно, что нанекрополе Бош-Туу-I, содержащем вцелом достаточно «бедные» инвента-

рем мужские погребения разных традиций, предметы вооружения ниразу необнаружены вмогилах

«карбанцев».



Однозначно говорить обих низком социальном положении вряд ли возможно, сучетом того, что

напамятнике Курайка раскопан «богатый» детский курган№48, который следует связывать спред-

ставителем верхнего слоя булан-кобинского социума.



103

№ 4 2020

Обозначенные тенденции корреляции социальных моделей захоронений

взрослого населения с погребальными традициями свидетельствуют о заметном

влиянии происхождения (клановой принадлежности) на статус в изучаемом об

ществе. Генезис социальной организации населения Алтая в хуннуско-сяньбий-

ско-жужанское время определялся сложными формами взаимодействия кланов.

Проведенное исследование показывает их неодинаковый статус наопределенных

этапах существования булан-кобинской культуры вразных районах Алтая, что, ве

роятно, отражает иерархию племен (кочевий)1. Клановое подразделение, которое

доминировало бы в рамках всего рассматриваемого региона напротяжении IIв.

дон.э.— Vв. н.э., наимеющихся материалах пока невыделяется.

Социально-имущественная дифференциация не привела к возникновению

у«булан-кобинцев» Алтая ранжированного сословного деления, предполагающего

устойчивый набор предписаний иправил, жестко регламентирующих, втом числе

внаследственной форме, неравенство между людьми. Врассматриваемом обществе

сохранялись возможности для вертикальной мобильности благодаря личным каче

ствам, персональным воинским заслугам.

    --

 

Ключевым фактором политогенеза населения булан-кобинской культуры Ал

тая было его включение сначала всостав кочевой империи Хунну (IIв. дон.э.— Iв.

н.э.) вкачестве одной изсеверных провинций, затем ворбиту влияния сяньбийских

государств (II— первая половина IVв. н.э.), апосле этого— вовладения Жужан

ского каганата (вторая половина IV— Vв. н.э.). Изменение контроля над регионом

состороны держав центрально-азиатских номадов влияло наразвитие этносоци

альных процессов.

В хуннуский исяньбийский периоды руководство племенами2 осуществляли,

вероятно, главы доминирующих кланов, выступавших одновременно старейшина

ми кочевых общин. Вовремя военных действий они выполняли функции выбор-

ных военачальников («вождей»). Племя обходилось без политической интеграции,

инеисключено, что могло иметь несколько временных руководителей, власть кото

рых была невелика. Роль отсутствовавшего регулярного политического лидера вос-

полнял доминирующий клан, арешения повсем важнейшим вопросам принимал,

скорее всего, коллегиальный орган управления (совет племени?).

Приведенный нами вариант реконструкции кланово-племенной структу

ры типологически максимально сопоставим схорошо изученной пописьменным



Данные образования могут быть представлены территориальными группами погребальных па-

мятников Центрального, Северного, Восточного, Южного иЮго-Восточного, возможно, Западного

иСеверо-Западного Алтая, среди которых выделяются локальные подгруппы (Верхне-Катунская,

Среднекатунская, Нижнекатунская, Урсульская, Чуйская, Ак-Алахинская, Чулышманская, Улаган-

ская, Бухтарминская, Верхне-Чарышская).



При изучении многих скотоводческих обществ отмечено, что между кланом (родом) иплеменем

могла существовать еще одна связующая структура, обозначаемая в специальной литературе как

фратрия или подплемя (Хазанов, 2002:220–221). Идентифицировать данный социальный сегмент

наархеологических материалах непредставляется возможным.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

104 № 4 2020

источникам моделью, выявленной для ряда кочевых народов, среди которых, на-

пример, ухуани, сяньби (Таскин, 1980:70–71; Материалы…, 1984:63–64, 327; Кра-

дин, 1993:33–34, 37–40; 1994:22–36), монголы XI–XIIвв. (Владимирцов, 1934:79,

80), туркмены (Хазанов, 2002:292–293).

Переход булан-кобинского общества от акефального устройства к более

устойчивой политической организации сразвитой военно-иерархической структу

рой, вероятно, произошел вжужанское время. Важным каналом институционали-

зации и централизации науровне отдельных племен стало расширение функций

военных предводителей идружины, превращавшихся, по-видимому, всамостоя

тельную ветвь власти. Однако оформировании служилого слоя встрогом значении

этого понятия говорить неприходится.

Анализ археологических источников позволяет сделать вывод оботсутствии

натерритории Алтая погребальных комплексов, представлявших элиту объедине

ния всех булан-кобинских племен втечение II в. дон.э.— V в. н.э. Социально-по-

литическая верхушка населения была посвоему характеру локальной. Таким об-

разом, централизованная социально-политическая организация, какой являлось

«суперсложное вождество — раннее государство» скотоводов Алтая скифо-сак

ского времени (Тишкин, Дашковский, 2003:223, 287), воII в. дон.э. сменила менее

структурированная наобщетерриториальном уровне кланово-племенная система.

Данная трансформация стала результатом политики метрополий кочевых империй

Центральной Азии. Так, вкитайских династийных хрониках засвидетельствовано,

что хуннуские шаньюи иих преемники, заинтересованные вэффективном управ

лении и эксплуатации покоренных народов, проводили физическое устранение

или значительное ослабление местной аристократии, поощряя менее влиятельные

родовые группировки, осуществляли насильственное переселение племен, атакже

практиковали установление воглаве завоеванных областей своих наместников или

представителей других этносов (Худяков, 1986:134).

Археологические материалы свидетельствуют, что после северных военных

компаний хунну воIIв. дон.э. наАлтае исчезла элита населения пазырыкской куль

туры ипроизошли кардинальные изменения врасстановке сил местных групп на-

селения при определяющей роли пришлого этнокультурного компонента. Одним

из приоритетов «национальной» политики хунну являлось поддержание лиди

рующих позиций мигрантов иместного, «окраинного», ранее зависимого от«па-

зырыкцев» населения. ВоII в. дон.э.— I в. н.э. вроли таких наместников хунну

вЦентральном Алтае могли быть «яломанцы» (Тишкин, Матренин, 2007:50–51; Се

регин, Матренин, 2016:145–147). Для контроля над территорией хунну опирались,

кроме того, насобственные военные гарнизоны, которые размещались наюжном

июго-восточном рубежах Алтайской горной страны1. Навозможность их присут

ствия там указывает пункт стационарного гончарного производства нар.Юстыд,



Другая модель взаимоотношений центра ипериферии кочевой империи представлена вТуве, где

внастоящий момент раскопаны элитные курганы (Бай-Даг-II), принадлежащие хунну или интегри-

рованным вих среду выходцам изместной знати. При всей дискуссионности вопроса окультурной

принадлежности этих объектов вполне определенным является факт проживания наВерхнем Ени-

сее представителей метрополии (Николаев, 1992).



105

№ 4 2020

атакже факты присутствия хуннуской керамики внасыпях курганов пазырыкской

культуры (Савинов, 1978; Кубарев, Журавлева, 1986; Худяков, 1993:32). Всяньбий

ское время «булан-кобинцы», вероятно, обрели большую самостоятельность отно-

мадов Центральной Азии. Отчасти это подтверждается отсутствием существенно

выделяющихся посоциальному статусу погребений, находящихся только водном

районе Алтая. Вдальнейшем сохранение децентрализации горноалтайских племен

было также важной частью политики Жужанского каганата.



Анализ представительного корпуса археологических материалов, а также

корреляция полученных данных сосведениями письменных источников обособен

ностях организации номадов показывают, что наиболее вероятной формой поли-

тического объединения населения Алтая вхуннуско-сяньбийско-жужанское время

является «племенная конфедерация» без самостоятельного руководящего центра

влице общего вождя иего аппарата. Статус членов конфедерации втечение IIв.

дон.э.— V в. н.э., был неодинаковым, что связано споддержкой метрополиями

кочевых империй Центральной Азии разных местных кланов иплемен.

Похожая картина этнополитического развития общества скотоводов эпо

хи поздней древности зафиксирована в письменных источниках, сообщающих

об истории ухуаней, которые после поражения от шаньюя Модэ превратились

в аморфную этническую общность, не имевшую специализированных орга

нов управления, вто время как их предки— дунху— еще вконце IIIв. дон.э.

были централизованы ивозглавлялись одним вождем (Таскин, 1980:73; Крадин,

1993:39; 2001:159).

В заключение можно сделать вывод отом, что социальная организация носи

телей булан-кобинской культуры Алтая включала несколько типов стратификации

(этносоциальная, половозрастная, социально-имущественная, профессиональная),

которые имели общие иособенные черты всравнении ссоциальными института

ми других скотоводческих народов Азии эпохи поздней древности исредневековья.

Булан-кобинское общество представлено тремя уровнями социальных организмов:

1) семья и«кочевая» община; 2) клан; 3) племя иплеменная конфедерация. Напер

вых двух ступенях социальной интеграции доминировали производственные (хо-

зяйственные) иреальные кровнородственные связи, анавысшей— господствовали

неэкономические (генеалогические, политические) отношения.

Возможности дальнейшего исследования социальной истории населения

Алтая II в. дон.э.— V в. н.э. связаны спродолжением работы поусовершенство

ванию приемов анализа погребального обряда для осуществления реконструкций

различного характера сопорой накомплексный подход. Важным условием для по

следующих разработок в этой области является многоплановое изучение антро-

пологических материалов. Выход нарешение отдельных проблем невозможен без

расширения сферы применения в социальной археологии методов естественных

наук, что должно стать делом большего числа специалистов различных дисциплин.

Значительные перспективы связаны смасштабными палеогенетическими исследо

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

106 № 4 2020

ваниями. Реализация обозначенных направлений позволит перейти наболее высо-

кий уровень интерпретационного осмысления уже имеющихся иновых археологи-

ческих источников.

 

Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феода

лизм. Л.: Изд-во АН СССР, 1934.

КрадинН.Н. Империя Хунну. М.: Логос, 2001.

Крадин Н.Н. Некоторые аспекты этносоциальной истории древних ухуаней. Вкн.:

Проблемы этнокультурной истории Дальнего Востока исопредельных территорий.

Благовещенск: Благовещенский гос. пед. ин-т, 1993. С. 33–41.

Крадин Н.Н. Социальный строй сяньбийской державы. Вкн.: Медиевистские иссле

дования наДальнем Востоке России. Владивосток: Дальнаука, 1994. С. 22–36.

КубаревВ.Д., ЖуравлеваА.Д. Керамическое производство хуннов Алтая. Вкн.: Па

леоэкономика Сибири. Новосибирск: Наука, 1986. С.101–119.

Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадно

го общества). Алматы: Социнвест; М.: Горизонт, 1995.

Материалы поистории древних кочевых народов группы дунху. М.: Наука, 1984.

Николаев Н.Н. К вопросу о реконструкции социальных отношений племен Сая

но-Алтая впредтюркское время. Вкн.: Вторые исторические чтения памяти М.П.

Грязнова. Омск: ОмГУ, 1992. С. 82–84.

Першиц А.И. Война имир напороге цивилизации. Кочевые скотоводы. Вкн.: Война

имир вранней истории человечества. М: Изд-во Ин-та этнологии иантропологии

РАН, 1994. Т. II. Ч. 3. С. 129–231.

СавиновД.Г. О завершающем этапе культуры ранних кочевников Горного Алтая.

Краткие сообщения Института археологии, 1978. No.154, 48–55.

Савинов Д.Г. Об этническом аспекте образования раннеклассовых государств

вЦентральной Азии иЮжной Сибири вэпоху раннего средневековья. Вкн.: Этно

генез иэтническая история тюркоязычных народов Сибири исопредельных терри-

торий. Омск: ОмГУ, 1979. С. 41–45.

Серегин Н.Н., Матренин С.С. Погребальный обряд кочевников Алтая во II в.

дон.э.— XI в. н.э. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2016.

Серегин Н.Н., Матренин С.С. Социальная история населения Алтая вэпоху коче

вых империй (II в. дон.э.— XIV в. н.э.): поматериалам археологических комплек-

сов. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2020.

Серегин Н.Н., Тишкин А.А., Горбунов В.В., Матренин С.С. Начало исследований не

крополя сяньбийско-жужанского времени накомплексе Чобурак-I (Северный Ал-

тай). Сохранение иизучение культурного наследия Алтайского края, 2018. No. 24,

136–144.





№ 4 2020

Серегин Н.Н., Тишкин А.А., Матренин С.С., Паршикова Т.С. Погребение жужан-

ского времени изСеверного Алтая (по материалам могильника Чобурак-I). Теория

ипрактика археологических исследований, 2019, No. 4, 51–68.

Таскин В.С. Материалы поистории ухуаней исяньби. Вкн.: Дальний Восток исо

седние территории всредние века. История икультура Востока Азии. Новосибирск:

Наука, 1980. С. 54–78.

Тишкин А.А., Дашковский П.К. Социальная структура и система мировоззрений

населения Алтая скифской эпохи. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003.

ТишкинА.А., МатренинС.С. Сравнительный анализ погребального обряда населе

ния Горного Алтая скифо-сакского ихуннуского времени. Теория ипрактика архе-

ологических исследований, 2007, No.3, 39–56.

Хазанов А.М. Кочевники ивнешний мир. Алматы: Дайк-Пресс, 2002.

Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири иЦентраль

ной Азии. Новосибирск: Наука, 1986.

ХудяковЮ.С. Археология Южной Сибири IIв. дон.э.— Vв. н.э. Новосибирск: НГУ,

1993.

Чикишева Т.А., Поздняков Д.В. Антропология населения Горного Алтая в гун

но-сарматское время. Археология, этнография иантропология Евразии, 2000, No.

3, 116–131.

REFERENCES

Vladimircov, B.Ya. (1934). Obshchestvennyj stroj mongolov. Mongol’skij kochevoj feodalizm

[e social system of the Mongols. Mongol nomadic feudalism]. L.: Izd-vo AN USSR.

Kradin, N.N. (2001). Imperija Hunnu [Xiungnu Empire]. M.: Logos.

Kradin, N.N. (1993). Nekotorye aspekty etnosocial’noj istorii drevnih uhuanej [Some as

pects of the ethnosocial history of the ancient Wuhuans]. In: Problemy etnokul’turnoj istorii

Dal’nego Vostoka i sopredel’nyh territorij [Problems of the ethnocultural history of the Far

East and adjacent territories] (pp. 33–41). Blagoveshhensk: Blagoveshchenskij gos. ped.

In-t.

Kradin, N.N. (1994). Social’nyj stroj syan’bijskoj derzhavy [e social structure of the

Xianbei state]. In: Medievistskie issledovaniya na Dal’nem Vostoke Rossii [Medieval Studies

in the Russian Far East] (pp. 22–36). Vladivostok: Dal’nauka.

Kubarev, V.D., Zhuravleva, A.D. (1986). Keramicheskoe proizvodstvo hunnov Altaya [Ce

ramic production of Altai Xiungnu]. In: Paleoekonomika Sibiri [Paleoeconomics of Sibe-

ria] (pp. 101–119). Novosibirsk: Nauka.

Masanov, N.E. (1995). Kochevaya civilizaciya kazahov (osnovy zhiznedeyatel’nosti nomad

nogo obshchestva) [Nomadic civilization of the Kazakhs (the basics of the life of a nomad

society)]. Almaty: Socinvest; M.: Gorizont.

Materialy po istorii drevnih kochevyh narodov gruppy dunhu [Materials on the history of

the ancient nomadic peoples of the Donghu group] (1984). M.: Nauka.

SOCIETY AND SECURITY INSIGHTS

108 № 4 2020

Nikolaev, N.N. (1992). K voprosu o rekonstrukcii social’nyh otnoshenij plemen Sayano-Al-

taya v predtyurkskoe vremya [On the issue of reconstruction of social relations of the

Sayan-Altai tribes in the pre-Turkic time]. In: Vtorye istoricheskie chteniya pamyati M.P.

Gryaznova [Second historical readings in memory of M.P. Gryaznov] (pp. 82–84). Omsk:

OmGU.

Pershic, A.I. (1994). Vojna i mir na poroge civilizacii. Kochevye skotovody [War and peace

on the threshold of civilization. Nomadic pastoralists]. In: Vojna i mir v rannej istorii

chelovechestva [War and peace in early human history] (pp. 129–231). M: Izd-vo In-ta

etnologii i antropologii RAN, 1994. T. II. V. 3.

Savinov, D.G. (1978). O zavershayushhem etape kul’tury rannih kochevnikov Gornogo

Altaya [On the nal stage of the culture of the early nomads of Gorny Altai]. Brief reports

of the Institute of Archeology, no. 154, 48–55.

Savinov, D.G. (1979). Ob etnicheskom aspekte obrazovaniya ranneklassovyh gosudarstv v

Central’noj Azii i Yuzhnoj Sibiri v epohu rannego srednevekov’ya [On the ethnic aspect of

the formation of early class states in Central Asia and Southern Siberia in the early Middle

Ages]. In: Etnogenez i etnicheskaya istoriya tyurkoyazychnyh narodov Sibiri i sopredel’nyh

territorij [Ethnogenesis and ethnic history of the Turkic-speaking peoples of Siberia and

adjacent territories] (pp. 41–45). Omsk: OmGU.

Seregin, N.N., Matrenin, S.S. (2016). Pogrebal’nyj obryad kochevnikov Altaya vo II v. do

n.e.— XI v. n.e. [Funeral rite of Altai nomads in the II century BC— XI century AD].

Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta.

Seregin, N.N., Matrenin, S.S. (2020). Social’naya istoriya naseleniya Altaya v epohu kochevyh

imperij (II v. do n.e.— XIV v. n.e.): po materialam arheologicheskih kompleksov [Social his

tory of the Altai population in the era of nomadic empires (II century BC— XIV century

AD): based on the materials of archaeological complexes]. Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta.

Seregin, N.N., Tishkin, A.A., Gorbunov, V.V., Matrenin, S.S. (2018). Nachalo issledovanij

nekropolya syan’bijsko-zhuzhanskogo vremeni na komplekse Choburak-I (Severnyj Altaj)

[Beginning of research into the necropolis of the Xianbei-Rouran period at the Chobu

rak-I complex (Northern Altai)]. Preservation and study of the cultural heritage of the Altai

Territory, no. 24, 136–144.

Seregin, N.N., Tishkin, A.A., Matrenin, S.S., Parshikova, T.S. (2019). Pogrebenie zhuzhan

skogo vremeni iz Severnogo Altaja (po materialam mogil’nika Choburak-I) [Burial of

the Rouran period from Northern Altai (based on materials from the Choburak-I burial

ground)]. eory and practice of archaeological research, no. 4, 51–68.

Taskin, V.S. (1980). Materialy po istorii uhuanej i syan’bi [Materials on the history of the

Wuhuan and Xianbei]. In: Dal’nij Vostok i sosednie territorii v srednie veka. Istoriya i kul’tu

ra Vostoka Azii [Far East and neighboring territories in the Middle Ages. History and cul-

ture of East Asia] (pp. 54–78). Novosibirsk: Nauka.

Tishkin, A.A., Dashkovskij, P.K. (2003). Social’naya struktura i sistema mirovozzrenij nase

leniya Altaya skifskoj epohi [Social structure and the system of worldviews of the Altai

population of the Scythian era]. Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta.

Tishkin, A.A., Matrenin, S.S. (2007). Sravnitel’nyj analiz pogrebal’nogo obryada naseleniya

Gornogo Altaya skifo-sakskogo i hunnuskogo vremeni [Comparative analysis of the fu



109

№ 4 2020

neral rite of the population of Gorny Altai of the Scythian-Saka and Hunnu times]. eory

and practice of archaeological research, no. 3, 39–56.

Hazanov, A.M. (2002). Kochevniki i vneshnij mir [Nomads and the outside world]. Almaty:

Dajk-Press.

Hudyakov, Yu.S. (1986). Vooruzhenie srednevekovyh kochevnikov Yuzhnoj Sibiri i Cen

tral’noj Azii [Armament of medieval nomads of Southern Siberia and Central Asia]. No-

vosibirsk: Nauka.

Hudyakov, Yu.S. (1993). Arheologiya Yuzhnoj Sibiri II v. do n.e.— V v. n.e. [Archeology of

Southern Siberia of II century BC— V century AD]. Novosibirsk: NGU.

Chikisheva, T.A., Pozdnyakov, D.V. (2000). Antropologiya naseleniya Gornogo Altaya v

gunno-sarmatskoe vremya [Anthropology of the population of Gorny Altai in the Xiung

nu-Sarmatian time]. Archeology, Ethnography and Anthropology of Eurasia, 2000, no. 3,

116–131.