159
Cайт журнала: http://journal.asu.ru/wv • Journal homepage: http://journal.asu.ru/wv
Сибири духовные ценности, нравственные традиции, бытовую исоциальную культу-
ру северорусского Поморья. Старообрядцы непросто способствовали хозяйственно-
му освоению этой территории изакреплению ее всоставе Российской империи, они
придавали Алтаю «русскую» этнокультурную идентичность.
Тяга старообрядцев русского Алтая ксвободе увенчалась созданием всередине
XVIIIв. вгорной Бухтарминской долине большой территориальной общины «камен-
щиков» [Гуляев, 1845; Принтц, 1867; Бломквист, Гринкова, 1930], общественная ихо-
зяйственная жизнь которых строилась напринципах коллективистской солидарности,
самоуправления исамоорганизации. Это была, говоря словами Г. Н.Потанина, своеоб-
разная «республика русского духа» [Потанин, 1977: 35]. Основали ее бежавшие отпри-
нудительного труда ичиновничьего произвола мастеровые, нежелающие идти вре-
круты молодые крестьяне изподзаводских приписных сел, дезертировавшие отнена-
вистной муштры солдаты, недавние каторжники иссыльнопоселенцы. Однако соци-
альное ядро Алтайской Руси составили активные адепты народного, староверческого
православия. Среди «каменщиков» они пользовались большим авторитетом иуваже-
нием «заобраз жизни скромный» и«знание грамоты». Пооценке С. И.Гуляева, «при-
чины побегов ихзаключались втом, чтобы свободно отправлять обряды своего толка,
ичтопотолкованиям своих “старцев”— учителей дляспасения душ необходимо уда-
ляться вместа пустынные инеобитаемые: поелику-де вмире распространилось цар-
ство антихриста…». Ноэто верно только поотношению к«ядерному» составу фор-
мировавшейся общины. Остальные беглецы пробирались вдальние горы снесколь-
ко иной целью: «одни дабы освободиться отсвоих обязанностей (т. е. отпринудитель-
ных заводских ирудничных работ илиотрекрутчины.— В.Д., В.И.),— сообщает ис-
следователь,— другие отнаказания, все дляжитья посвоей воле, беспошлинной ме-
новой торговли синородцами извериного промысла». Вцеломже волостная община
«каменщиков» (русских горцев) состояла из«людей, любивших жизнь, неограничен-
ную надзором власти» [Гуляев, 1845].
Абсолютное ихбольшинство— это недавние крестьяне поморских северорусских
областей [Чистов, 1962: 166], бежавшие отнаступающих крепостнических порядков.
«Весь этот люд,— отмечал социолог-народник Н. М.Зобнин,— сложился вобщество
«каменщиков», сособыми порядками исобственными неписанными, нострого испол-
нявшимися законами» [Зобнин, 1894: 51]. Вповседневной хозяйственной жизни они ру-
ководствовались принципами реального коллективизма, так как«сохранили,— фикси-
рует С. И.Гуляев,— многие хорошие качества русского народа; были надежные товари-
щи. Делали взаимные пособия друг другу, особенноже помогали всем неимущим при-
пасами, семенами дляпосева, земледельческими орудиями, одеждою ипрочим». Ивсе
это при«заимочно-захватном способе поземельного расселения», когда крестьянские
семейные усадьбы находились в2–3-х верстах одна отдругой [Гребенщиков, 1990: 6].
Современем экономика «каменщиков» понеобходимости стала предприниматель-
ской. Вначале основным источником, благодаря которому могли удовлетворяться по-
требности общины вжизненно необходимых товарах, был пушной промысел. Меха вы-
полняли функцию основного платежного средства вторговых отношениях скитайски-
ми, апозднее ироссийскими купцами. «Мягкое золото» сбывалось вобмен наметал-
Nations and religions of Eurasia • 2020 № 3 (24). P. 151–166